Однажды, когда мне было лет двенадцать-тринадцать, наша компашка играла в баскетбол на школьном дворе. Я был особенно хорош в ярко-зеленых шортах и моих любимых ковбойских сапогах. У себя в голове я был Мэджиком Джонсоном, но на настоящем корте я скорее напоминал фигуриста – ковбойские сапоги не так хорошо обеспечивают сцепление с поверхностью или поддержку голени, как обычные баскетбольные кроссовки.

Короче говоря, я все время спотыкался.

В какой-то момент начался обычный баскетбольный выпендреж: все рисовались, подражая движениям своих любимых игроков. Один парень кричал: «Карим!», забрасывая «небесный хук». Другой вопил: «Бёрд!», бросая трехочковый. Но дело было в Филадельфии в начале 80-х – как посмели они проявить неуважение к улицам своего города? Тут можно кричать только одно имя: доктор Джей, Джулиус Ирвинг.

Поэтому я воскликнул:

– Берегитесь! Док идет! С дороги, сейчас я забью мяч в корзину с прыжка!

Мэтт Браун расхохотался:

– Чувак, тебе не судьба забить слэм-данк.

И впрямь, я никогда еще не забивал данк, но стоило мне это произнести, как я поверил своим словам. Отходя к центру площадки, я облизнул пальцы и обтер их о подошву своих ковбойских сапог для сцепления. Готовясь к разбегу, клянусь Богом, я не сомневался, что попаду в корзину.

Пока я разминался, парни начали делать ставки.

– Ставлю три доллара, что у тебя ничего не выйдет, Уилл!

– Идет! – отозвался я. – Готовь мои денежки!

– Я ставлю пять, – сказал кто-то.

– Все останетесь с пустыми карманами! Делайте ставки!

И я на все соглашался, потому что у меня в голове мяч уже был в корзине. Парни расступились. Они выжидали, и их бормотание сошло на нет, пока я принимал стойку. А потом – бум! Я припустил через корт. У меня перед глазами Джулиус Ирвинг делал свой победный бросок в разгромном финальном матче с «Лэйкерс» в 1983 году. Топая сапогами и вихляя ногами, я отбил мяч в последний раз. Присел, подпрыгнул, полетел, замелькали вспышки фотоаппаратов, толпа неистово взревела.

А потом… тишина.

Я почему-то падаю. На спину? Что-то пошло не так.

БАМ! – реальность врезала мне своим асфальтовым кулаком со всей силы.

Я не Джулиус Ирвинг.

Я отрубился.

Чем больше фантазия, в которой ты живешь, тем больнее неизбежное столкновение с реальностью. Если ты изо всех сил убеждаешь себя в том, что твой брак всегда будет счастливым и простым, то реальность разочарует тебя с той же силой. Если ты вообразил, что деньгами сможешь купить счастье, то Вселенная даст тебе оплеуху и спустит с небес на землю.

А если ты думаешь, что можешь забивать мячи как Джулиус Ирвинг в ковбойских сапогах, то гравитация тебя сурово покарает.

Перемотаем назад и посмотрим, что же произошло на самом деле:

Я протопал от центра площадки к кольцу. Все шло нормально, пока я бежал за линию фола. Я в последний раз отбил мяч от земли. Взлет был гладким – не идеальным, – но я поднялся достаточно высоко, чтобы ударить мячом по краю корзины. Удар полностью остановил импульс, поднимавший меня вверх, а мои ноги полетели дальше (конкретно эту ошибку на баскетбольном сленге называют «повеситься на кольце»). Сейчас мне кажется, что тяжелые ковбойские сапоги могли усугубить вращающий момент.

Я шлепнулся оземь, сильно ударившись затылком и шеей, и потерял сознание.

Когда я очнулся, надо мной стоял мой друг Омар. Я видел мерцающие огни скорой помощи, у меня в волосах запеклась кровь, и я понятия не имел, где мой левый ковбойский сапог.

Я услышал голос Омара.

– Он очнулся! Он пришел в себя!

Омар – мой самый давний друг, не считая Стейси Брукс. В малолетстве он был таким косолапым, что все время путался в ногах, падал и набивал шишки, пока мы играли. Родители решили, что ему нужно сделать операцию. Когда ему было пять лет, врачи сломали обе его ноги и пересобрали их заново. Омар все лето проходил в ортезах, но когда пришло время идти в школу, он вдруг стал самым быстрым бегуном в квартале и научился танцевать лучше всех. Нам всем тоже захотелось сделать волшебную операцию!

Мой взгляд медленно фокусировался на лице Омара. Я понял по его глазам, что, видимо, шлепнулся неудачно. Он не смеялся. Он был перепуган.

– Чувак, ты как, нормально?

Я быстренько оценил обстановку: руки двигаются, ноги тоже. Ничего не сломано. Я смог кивнуть ему в ответ.

Меня привязали к каталке, затолкали в скорую помощь, и я бросил последний взгляд на Омара:

– Эй, Ом! Я же попал?

Фантазии – это естественная часть психологического развития. Но с годами мы понемногу перестаем витать в облаках, потому что понимаем: жить в реальном мире важнее, чем забываться грезами. Нам нужно учиться иметь дело с другими людьми, добиваться успеха в школе и на работе, выживать в материальном мире. И это непросто, если не умеешь адекватно воспринимать реальность.

Поэтому нам всем приходится проводить черту между реальностью и фантазиями. Некоторым людям это так хорошо удается, что во взрослом возрасте, к сожалению, они теряют способность воспринимать что-либо еще, кроме материального мира.

Но по какой-то причине со мной этого не произошло. Может быть, я отказался через это пройти, ведь фантазии защищали меня от мира. Выбирая между бескрайней игровой площадкой моего воображения и реальностью, полной постоянных угроз, мой разум предпочел фантазию.