Когда музыка затихала, Джиджи садилась на свое место, утирала слезы с глаз, и мое сердечко начинало биться чаще, хоть я и не совсем понимал, что это была за приятная вибрация в моем теле. Одно я понимал точно – я тоже хочу быть ТАКИМ. Хочу тоже заставлять людей чувствовать себя ТАК.

Когда я ночью спать ложусь,

Я тихо Господу молюсь:

Коль ото сна я не проснусь,

Пусть с Ним на небо вознесусь.

Меня всегда забавляло, что первая молитва, которой бабушка меня научила, на самом деле была рэпом.

Джиджи была с Иисусом на одной волне. Я встречал многих людей, считавших себя религиозными, но никто из них не следовал слову Божию так, как моя бабуля. Она была настоящим воплощением учений Христа. Для нее это было не просто воскресное хобби, в этом была вся ее жизнь. Все, что она говорила, делала и думала, было в угоду Господу.

Она работала в больнице в ночную смену, поэтому могла присматривать за детьми днем, пока наши родители были заняты. В четыре года, когда я впервые услышал фразу «ночная смена», я представил себе такую картину: моя бабуля-супергероиня зарабатывает мне на пропитание, сражаясь с призраками, демонами и другими чудищами, пока я тут лежу в кроватке, укутанный в свой кремовый пушистый пледик.

Я умолял ее:

– Пожалуйста, Джиджи, не уходи! Останься со мной!

Я чувствовал себя ужасно виноватым. Мое впечатлительное сознание расценивало эту ситуацию как личную неудачу и слабость. Я думал – ну что за ребенок будет спокойно лежать в кровати, пока его бабушка сражается с монстрами под покровом ночи?

Мне казалось, что она рискует собственной жизнью ради меня. Конечно, в каком-то смысле так и было – жизнью она, может, и не рисковала, но ради детей и внуков жертвовала многим.

– Когда-нибудь и я о тебе позабочусь, Джиджи, – говорил ей я.

– Ой, ну спасибо тебе, голубчик, – так она меня называла.

Однажды мы с Джиджи сидели у нее на крыльце, и она вязала свитер (который позже меня заставят носить). И тут мимо нас прошла бездомная женщина в грязной одежде и с измученным лицом, темным то ли от загара, то ли от грязи. У нее не было передних зубов. И, хотя она была еще достаточно далеко, я уже чувствовал от нее резкий запах мочи. До этого я никогда не встречал бездомных людей. Она выглядела как ведьма, и я молился, чтобы она поскорее прошла мимо.

Но Джиджи ее остановила.

– Простите, мисс, как вас зовут?

Я был в ужасе. Я думал: «Джиджи, что ты творишь?! Отстань от нее!»

Женщина явно не привыкла, чтобы у нее спрашивали имя, уж точно не в последнее время. Ей словно пришлось вспоминать его.

После длинной паузы она смерила бабушку взглядом и сказала:

– Клара.

– Уилл, познакомься с мисс Кларой, – произнесла Джиджи так, словно они были давними подругами.

Затем она спустилась с крыльца и приобняла Клару.

– А меня зовут Хелен, – сказала она и пригласила ее в дом.

Мое сознание судорожно металось между отвращением и ужасом. Но дальше стало только хуже.

Первым делом они пошли на кухню. Джиджи не стала давать Кларе уже готовую еду из холодильника – нет, она приготовила ей свежее блюдо. Пока Клара ела, Джиджи принесла ей чистый халат, забрала всю ее одежду и постирала.

– Уилл? – позвала она.

Что же ей от меня понадобилось?

– Да, Джиджи?

– Набери для мисс Клары ванну.

Возможно, именно в тот момент я придумал свою коронную фразу из кино. «ДА ЧЕРТА С ДВА!», подумал я. Но ванну все-таки набрал.

Джиджи отвела Клару наверх, искупала ее своими руками, вымыла ей волосы и почистила зубы.

Я хотел закричать: «Джиджи, прекрати трогать эту грязную тетю! Она провоняет всю ванную!», но знал, что так говорить нельзя.

Они были примерно одинаково сложены, поэтому Джиджи отвела Клару к своему шкафу с одеждой, поставила перед зеркалом и стала прикладывать к ней вещи, чтобы выбрать, какие ей подойдут.

Мисс Клара благодарно вздыхала и повторяла сквозь слезы:

– Хелен, пожалуйста, это все лишнее… Пожалуйста, перестаньте. Я этого не заслуживаю.

Но Джиджи и слышать таких глупостей не хотела. Она взяла Клару за обе руки и легонько потрясла их, чтобы та посмотрела ей в глаза:

– Иисус любит тебя, и я тоже, – сказала она.

Других аргументов она не принимала.

Джиджи относилась к чужим бедам как к своим. Она искренне следовала слову Божьему и считала доброту и любовь к окружающим честью, а не обузой. Я ни разу не слышал, чтобы она жаловалась на работу в ночную смену. Она ни одного плохого слова не говорила об отце, хоть он и избивал ее дочь. Следуя заветам из Библии, она готова была принять не только нас, но и кого угодно. Все люди были ей братьями, и она с радостью защитила бы каждого.