– Ты будешь хорошо себя вести, а я, так и быть, сделаю твоё существование здесь более сносным. Ну так что?

Ухожу в сторону из-под его руки, сажусь на кровати. Радует, что за ночь смогла отвоевать себе одеяло и теперь мне есть чем прикрыть наготу.

– Хорошо себя вести?
– спрашиваю не ради праздного любопытства. В понимании Басаева это может быть всё, что угодно. Кажется, на мне до сих пор его сперма, хотя я всю ночь оттирала свое тело одеялом, так что сильно не обольщаюсь.

– Для начала, не трепать нервы мне и моим парням. А насчёт остального договоримся по ходу дела, - берет меня двумя пальцами за подбородок, склоняется к губам.
– Мы договорились?

– Ладно, - не злить его и не провоцировать. А ещё усыпить бдительность подонка и его псов. Хороший вариант, как по мне. Неделька отдыха не повредит.
– Только у меня условие.

– Опять? - улыбка Вайнаха тускнеет. Как бы не испортить ему настроение.

– Ты больше не будешь ко мне прикасаться.

– Как? Вот так?
– Басаев дёргает одеяло вниз, слегка оцарапав кожу моей груди браслетом золотых часов, ловко ловит меня за грудь, сжимает.

Вскрикнув, уворачиваюсь и пытаюсь отползти на другую сторону кровати, но Имран ловит меня за лодыжку и в одно мгновение подминает под себя.

– Отпусти!
– рычу, бесполезно суча ногами, а он, прижав меня животом к матрасу, обдаёт ухо своим горячим дыханием.

– Вот так не трогать? Или так?
– проклятый пробирается между моих ягодиц, быстро находит тугое колечко и медленно скользит по нему, пока я отчаянно борюсь за свой многострадальный зад. Силы, разумеется, не равны, да и драться, лёжа на животе, совершенно неудобно, а потому спустя несколько минут я выдыхаюсь и ослабеваю.

Тем временем пальцы Басаева находят мой клитор и начинают массировать его круговыми движениями.

– Не трогай! Отпусти! Если ты мужчина...
– да, ещё в прошлый раз нащупала его слабое место и сейчас обязательно воспользовалась бы этим знанием, если бы вторая рука не зажала мне рот.

– Заткнись. Я не собираюсь тебя насиловать, - вопреки своим словам, толкается двумя пальцами в промежность, отчего я сжимаюсь всем телом и мычу ему в руку. Мне не больно, но чувствуется дискомфорт и хочется заплакать, сдерживают лишь остатки гордости. И так весьма жалкое положение. - Я вообще не собирался тебя трогать изначально. Но когда ты начинаешь трепыхаться... Бляяя, как же заводишь...
– его шёпот становится хриплым, а дыхание учащается.
– Ты уже мокрая, чувствуешь? Нравится, а, шлюшка?
– толчки становятся настойчивей и там правда становится влажно, хотя о желании или возбуждении речи не идёт, просто моё тело пытается облегчить эти муки. Но Имран воспринимает всё по своему.

Прикусывает мочку моего уха, рычит, прижавшись щекой к моей щеке.

– Горячая сука...

От нехватки кислорода у меня кружится голова, а глаза против воли начинают слезиться. Когда его рука соскальзывает с моих губ, а Басаев резко отстраняется, будто его отшвыривает какая-то неведомая сила, я вскакиваю с кровати и зажимаюсь в углу, кое-как прикрывшись руками.

Но Имрану до меня уже нет никакого дела. Он застёгивает рубашку на татуированной груди, накидывает пиджак.

– В общем так. У меня много срочных дел. Поэтому сегодня ты будешь проводить время с Вахой. Не советую его злить, а то меня может не оказаться рядом, когда он захочет свернуть тебе шею. Если опять накосячишь, знай - я вернусь домой и тебе пиздец. Усекла?
– ещё не отошедшая от шока, киваю, а он сунув руку в свой шкаф, вытаскивает оттуда чёрную футболку и швыряет её в мою сторону.
– Надень.

Быстро облачаюсь в футболку, мысленно вою от унижения.

Имран открывает дверь и я вижу огромную тень. Вскоре в проёме появляется рубленная рожа Вахи.

– Возьми её и отвези по магазинам. Пусть купит себе, что там ей надо. Но вези подальше, чтобы никто не увидел.

Ваха кривится, словно килограмм лимонов сожрал, а после покорно склоняет свою чугунную голову.

– Как скажете, шеф.

– И следи за ней. Чтобы не сбежала, - тут же поворачивается ко мне.
– Не вздумай. А то сломаю тебе ноги, - перед тем, как уйти, он достаёт из бумажника пластиковую карту, протягивает её мне. – Это твоя зарплата, помнишь, я обещал? Ни в чём себе не отказывай, красивая. Накупи себе шмотья, чтобы мне было что снимать, а то никакой загадки не осталось, - не упускает возможности унизить меня, но я пропускаю его слова мимо ушей и забираю карту. Я так рада, что вырвусь отсюда хотя бы ненадолго, что даже забываю о произошедшем несколькими минутами ранее.

– А в чём я поеду?

Вайнах окидывает меня своим нахальным взглядом, усмехается.

– В моей футболке. Пусть все видят, что ты моя шлюшка.

ГЛАВА 11

И я действительно еду в футболке. Высоко задрав голову, иду к машине в сопровождении приунывшего Вахи, прохожу мимо оторопевшей охраны и сажусь в салон. Точно так же, горделивой походкой, выбираюсь из машины у торгового центра, куда меня притащил Ваха и иду в первый попавшийся магазинчик, ожидая вызвать ажиотаж и ввергнуть продавцов и других посетителей в состояние шока. Но меня практически никто не замечает, наверное, тем и хорош большой город. Всем на всех плевать. Я могла бы даже начать вопить о том, что горилла, идущий рядом удерживает меня силой и попросить о помощи, но меня никто не услышит. А кто услышит, тот предпочтёт сделать вид, что оглох.

Да и сломанные ноги – это мелочь по сравнению с тем, что мне грозит, если я снова попытаюсь сбежать или выкину что-то в этом роде. Сейчас побег кажется неосуществимой мечтой, потому что Ваха следует буквально по пятам, а когда я делаю шаг в сторону, это воспринимается, как попытка к бегству и стальная лапища обезьяны мгновенно сжимается на моём предплечье, где уже и так имеется несколько синяков.

Я больше себя не жалею. Я злюсь и презираю тварей, которые обращаются со мной, как с ничтожной рабыней. И про себя обещаю, что исправлю своё положение. Первой своей жертвой выбираю Ваху. И пусть он просто выполняет свою работу, но я ненавижу этого гориллу всей душой и оправданий ему не ищу.