– Я не забыл, – Нант Рестин тяжело дышал, даже короткая прогулка по кабинету его утомляла, – Однако, бОльшая часть этих дружин также отправилась в лагерь, а те, что в городе…, - он махнул рукой и вновь сел в кресло, – Люди барона Жевгнета пьют беспробудно в трактирах и пропадают в весёлых домах со шлюхами, а Рою кто-то из его дружинников сказал, что ему привиделась на улицах Пелона какая-то иск-магиня накануне, и Крим, избив того бойца за поздний доклад, сейчас лично со всеми дружинниками как гончие псы носятся по городу в поисках той женщины. Вместо того, чтобы укреплять восточную стену, как ему было поручено, и заготавливать смолу и дрова. Латана, подумай и о том, почему я тебе докладываю постоянно о смущении умов в городе и о грозе на юге, а не те, кому это положено?

– "Потому, что ты выжил из ума, мнительный придурок", – подумала герцогиня и ответила, – Ты слишком много сил отдал службе моим отцу и брату, Нант. Я испытываю к тебе огромное чувство благодарности. Но… Все мы устаём и иногда начинаем видеть козни врагов там, где их нет. Я безоговорочно доверяю генералу Шеппару и лэну Церну Ярису, – дальнейшие свои мысли она вновь не стала произносить вслух, – "В отличие от тебя, плешивый дурак, эти вельможи по настоящему уважают и любят свою правительницу"

Ей пришлось терпеть от него нравоучения и ненужные подробности жизнедеятельности в Пелонской провинции и городе ещё почти целую десятину. Когда Рестин покидал кабинет, молодая герцогиня еле сдержалась, чтобы не запустить ему в спину свою золотую шкатулку с мазями и притирками.

Латана подошла к большому, тщательно полируемому дважды в день серебряному зеркалу, стоившему целое состояние, и посмотрела на своё отражение.

Молодая белокурая женщина в зеркале выглядела моложе своих двадцати пяти лет. Небольшой румянец на её щеках являлся, скорее, результатом утомления от надоевшей беседы – обычно герцогиня имела бледный цвет лица. Красива?

Латана обнажила в улыбке зубы, из которых два верхних по центру были явно великоваты, больше, чем у других людей. Почти, как у крольчихи.

Крольчиха. Именно такое прозвище ей дали, когда она только прибыла в Пелон два с лишним года назад. С тех пор, из-за этой насмешки, молодая герцогиня старалась меньше улыбаться, а когда это всё же нужно было делать, не разжимала губ.

Бедная Чипра, старая служанка, приехавшая с ней из Ливора. Именно она узнала, как во дворце стали называть новую правительницу пелонские владетели, сановники, чиновники, их жёны и даже слуги, и донесла об этом своей госпоже.

За то, что рабыня осмелилась слушать такие оскорбительные речи и тут же их не забыть, Латана приказала её запороть до смерти, отрезав перед этим уши. И горько пожалела об этом уже на следующий день. Только потеряв свою верную служанку, герцогиня поняла, как много та для неё значила. Много ночей новая правительница провела в слезах и злости на свою жестокость и глупость.

Конечно, Латана мечтала отомстить злоязыким сплетникам. Вот только, как и в случае с плешивым стариком, это было не в её возможностях.

Владетели провинции являлись вассалами её брата, а ей они подчинялись лишь по его приказу. Герцогиня могла им всем насолить и делать пакости, чем она иногда и занималась, вызывая ещё большую к себе неприязнь, но причинить какой-нибудь серьёзный вред не могла.

Зато, если кто-то из аристократов или сановников всё же попадался на совершении преступлений против короны, Латана требовала от брата не только самого жестокого наказания для провинившихся, но и опалы для их родственников.

– Госпожа.

Милый Эфф всегда тонко чувствовал настроение своей хозяйки. Он подошёл и робко опустился перед ней на колени. Его руки нежно прикоснулись к её бёдрам и начали приподнимать платье.

Закрыв глаза, герцогиня отдалась наслаждению, которое ей доставлял этот замечательный юноша. В низу живота у Латаны проступало красноватое изображение заклинания Огнешара, одного из двух – ещё было и Лечение – которое восприняло после инициации её тело. Именно по этому рисунку вверх-вниз сейчас двигался лоб раба.

– Спасибо, малыш, – глубоко вздохнув, герцогиня Пелонская погладила слугу по кудрям, – Вставай, – она прошла к секретеру, достала из стоявшего там сундучка серебряную монету в три ритала и протянула её Эффу, – Ты мне до вечера будешь не нужен. Сходи отдохни в город. Только, смотри, сильно не напивайся, – пригрозила правительница, – Накажу. Ты меня знаешь, – и тут же вновь прикоснулась к нему, смягчая грубость своих слов, – Иди.

Напоминать рабу, что по возвращении из города ему обязательно нужно посетить баню, герцогиня не стала. Парень был ко всему ещё и умный, и чистоплотный – настоящая находка. Спасибо подруге Фемиле.