Я обвела глазами комнату, пытаясь сообразить, что это за место. Проклятое платье сбило меня с толку, не позволив как следует оглядеться и понять, где я нахожусь. А хищник напротив продолжал смотреть так, словно на мне не было никакой одежды – пристально, не таясь, по-хозяйски.

– Это мой дом, – подсказал граф.

Не отрывая взгляда, он криво усмехнулся и сунул руки в карманы узких брюк. От крупной фигуры веяло угрозой и силой.

– Что вам от меня нужно?

Я старалась не показывать своего страха, но он просачивался в голосе, полз по спине каплями пота, сжимал сердце холодной рукой и накрывал удушливой волной паники. А перед глазами стояло безжизненное женское лицо, расплывающееся на серой ткани платья кровавое пятно, рассыпавшиеся по плечам светлые волосы.

– Всего лишь небольшая мелочь, – ответил Уинтшир, и его красивое лицо исказила неприятная ухмылка.

– Если вы надеетесь меня запугать…

Я сжала кулаки и высоко вскинула голову. «Он не посмеет, – билось внутри. – Он не тронет меня». А сердце колотилось от страха, и дыхание срывалось, словно я пробежала несколько левов.

– Ну что вы. И в мыслях не было, – отмахнулся от моего незаданного вопроса граф.

– Тогда что вам нужно? Мое молчание?

– Как раз наоборот. Мне необходимо, чтобы вы кое-что сказали.

В синих глазах блеснул лед, и я почувствовала, как трудно стало дышать.

– Одно единственное слово, госпожа Эйден, – вкрадчиво произнес Уинтшир и шагнул вперед.

– Не подходите, – я выставила вперед руки. – Иначе я позову на помощь.

– На помощь? – В синих глазах мелькнула насмешка. – Интересно, кого?

– Хотите сказать, здесь нет слуг?

– Хотите сказать, что мои слуги посмеют ослушаться моего приказа?

Граф так явно выделил голосом это «мои», что сразу стало понятно, что надеяться на помощь не стоит.

– Ну же, госпожа Эйден, не надо бояться, – Уинтшир говорил спокойно, но у меня от его тона мороз по коже шел. – От вас требуется сказать всего лишь одно слово.

– И какое же?

– «Да». Простое, короткое «да», – идеальные губы раздвинулись в едва заметной усмешке, но уже в следующую секунду она исчезла, и граф серьезно продолжил: – В ответ на вопрос, который вам зададут.

Святые небеса, этот мужчина точно сумасшедший…

– Почему вы убили ту женщину?

Я вглядывалась в невозмутимое лицо, пытаясь не столько услышать ответ, сколько уловить его прежде, чем граф откроет рот.

– Это была простая необходимость, – буднично сказал Уинтшир.

– Необходимость?

Меня поразило, насколько равнодушно он отреагировал на мой вопрос. Прошло совсем немного времени с тех пор, как граф всадил нож в неизвестную женщину, но, похоже, у него это событие не вызывало никаких эмоций.

– Поверьте, Александра, вам не нужно об этом думать, – тон графа стал заметно холоднее, да и глаза заледенели.

– Вы так и не сказали, зачем я здесь.

– Я собираюсь на вас жениться.

– Что?

Я растерянно смотрела на графа, не понимая до конца, что он сказал. Его слова казались мне каким-то фарсом. Я даже о страхе забыла, настолько нелепо прозвучала из уст Уинтшира последняя фраза.

– Вас это удивляет? – равнодушно спросил граф.

Я не отвечала, пытаясь сопоставить произошедшее в парке с тем, что происходило сейчас, но не могла понять, что за представление устроил Уинтшир.

– Зачем вам это? – сорвался с моих губ невольный вопрос.

– А если я скажу, что оказался сражен вашей красотой и воспылал к вам неистовой страстью? – словно не услышав моих слов, спросил граф, и только чуткое ухо смогло бы уловить в его словах иронию.

Уинтшир криво улыбнулся, оторвался от стены и посмотрел на меня с большим интересом, чем до этого.

– Не говорите глупостей, – отмахнулась я от его насмешливых слов и сжала руки. – Лучше скажите правду. Что вы задумали?

– Все просто, госпожа Эйден. Вы увидели то, чего не должны были видеть, – жестко отчеканил граф, и его лицо заледенело. – И я собираюсь обеспечить себе ваше молчание.

– Но я и так никому ничего не скажу!

– Разумеется, – кивнул Уинтшир, не сводя с меня хищного взгляда. – У вас просто не будет такой возможности. Как моя супруга, вы не сможете свидетельствовать против меня в суде.

В суде? Уинтшир думает, что я могу на него донести и его казнят?

Что ж, в этом был резон. Законы Эрилии сурово карали убийц, и никакие титулы не могли позволить преступнику избежать наказания. Это пошло еще со времен Великой войны. В обескровленном после нее королевстве стали высоко ценить человеческую жизнь, и любой, кто поднимал руку на соплеменника, подлежал осуждению.

По спине пробежал озноб, и я поежилась. Присутствие Уинтшира вызывало все усиливающийся холод и ощущение нарастающей опасности. Мне хотелось бежать и из этой комнаты, и от стоящего напротив мужчины, и даже из графства.