Физиономия у Знайки вытянулась – похоже, это не приходило ему в голову. Да и как могло прийти? Все же свои, бок о бок сколько уже лет?.. Но ведь и обстоятельства таковы, что крышу может очень даже запросто снести. Боится человек без света в пещерах остаться, паникует, вот и не совладал с собой…

Открытие было неприятным донельзя. Мерзким. Мало того, что потеря энергии ставила выживаемость обоймы под угрозу – выходило, что среди бойцов завелся мелкий воришка? Крыса, которая тырит у своих! Думать об этом было противно, и Серега рад бы ошибиться, и списать все на неисправность самого топливника… но Знайка здесь прав. Не может аккумулятор враз сдохнуть. Кто-то ночью попользовался.

Хотя проблема и требовала выяснения – поднимать вопрос не стал. Еще неизвестно, что хуже: обнаружить, что в команде появилась крыса – или поставить в известность об этом весь коллектив. По-тихому, под предлогом ревизии электроники, проверил все сам – и УПЗО, и топливники, и фонари бойцов… Был уверен, что найдет-таки того, у кого вся электроника и личный топливный элемент заряжены под завязку – однако с растерянностью обнаружил, что таковых нет. Даже у Дровосека аккумулятор экзоскелета оказался заряжен лишь на три четверти, а уж ему-то сам бог велел бояться потери заряда как огня. В итоге – шестьсот киловатт просто утекли в неизвестность. Разве что у кого-то в загашнике имелся еще один аккумулятор… Но потрошить вещи пацанов – обозначить недоверие, что тоже на пользу не идет. И Серега решил ограничиться пока наблюдением. Впрочем, не особо старался – Знайка все больше грешил на обычный глюк. Может, емкость упала, может, контроллер индикатора заряда бред выдал. Редко – но бывало. Просто не повезло, что именно такой топливник в критической ситуации достался. Очередной жопой удача обернулась. Куда ни кинь – всё клин.

Обнаруженная неисправность заставила пересмотреть порядок движения. Теперь единовременно работал всего один фонарь – в голове. И лишь при необходимости включался второй, в середине или хвосте. Если раньше на использование электроники Серега смотрел сквозь пальцы и бойцы в особо опасных местах включали иногда УПЗО – теперь он наложил на это строжайший запрет. Но самое главное – Дровосек и Гоблин. Экзоскелету энергии нужно – прорва. И хотя топливники там емкие, хватало на неделю активной работы – зарядив их доверху, экзу Серега приказал снять. Он все еще надеялся, что они вылезут из этого проклятого лабиринта и экзоскелеты понадобятся для боя. Во всяком случае – в пещерах она точно без надобности, энергию можно и поберечь.Роман теперь шел где-то в середине цепочки, а Пашка, уцепившись единственной рукой за поручень, ехал на аварийном осле. Груза на платформе почти не осталось – остатки воды да жалкие крохи провианта – и дополнительный вес ее не перегружал. Впрочем, топливники ишаков тоже подходили к концу. Тридцать процентов. Пять-шесть дней.

Теперь он мог обозначить их местоположение лишь примерно. Лазерный сканер сдох три дня назад. Заряжать не стали – оставшееся было неприкасаемым резервом для фонарей. Да и хватило бы сканеру ненадолго. Серега ориентировался теперь лишь на примитивный компас, иголку в плошке с водой. Все же лучше, чем ничего. Углы же наклона коридоров определяли транспортиром и веревочным отвесом, которые соорудил Знайка – о чем-то вроде буссоли, эклиметре или горном угломере[56] приходилось только мечтать… Навигатор пока еще работал – и это единственный

электронный прибор, которому предстояло оставаться включенным до последнего. После того как вырубился лазерник, карта, забиваемая вручную, стала напоминать рисунок трехлетнего ребенка – палка, палка, огуречик… но она все же давала хоть какое-то представление. Все это время они поднимались вверх, держась с востока от Джунглей – то отклоняясь дальше к северу, а то возвращаясь и уходя к югу. Словно на качелях, летящих по гигантской амплитуде в десятки километров.

Для разведки очередного коридора теперь использовали шнур – давали один конец разведчику и выпускали вперед. Прошел двести метров, наткнулся на следующий коридор, пещеру или перекресток – можно идти дальше. Нет – вернулся и попробовал следующий. Эта процедура чертовски замедляла движение – но лезть наугад означало запутаться окончательно. Для той же цели коридоры старались помечать: в начале каждого Серега ставил мелом крестик. В одном из залов наткнулись на целый пласт, и Знайка выломал здоровенный булыжник. Мел – это единственное, чего у них пока еще оставалось вдоволь.

И тем не менее он ясно видел, что их дорога подходит к концу. Вот только не к счастливому. Подъем постепенно усложнялся – проходных коридоров и пещер становилось все меньше, все чаще они оканчивались тупиками и обойме приходилось возвращаться назад и пробовать другой путь. Если раньше проходным являлся каждый второй – то теперь хорошо если каждый десятый. Кроме того, стали уменьшаться и размеры коридоров, и зачастую приходилось идти пригнувшись, а то и вовсе ползти на четвереньках, протягивая ослов со сложенными в транспортном положении конечностями. Ребята пока еще не понимали, что к чему, не видя общей картины, но Серега, терзая навигатор, осознавал: они подходили к окраине пещерного комплекса и шансы на выход в Джунгли становились исчезающе малы. Очень скоро случится так, что ни единый коридор из имеющихся на выбор не будет проходным, каждый будет утыкаться в тупик или узкую расщелину. И тогда – все.

Он давно уже гнал от себя эту мысль – но она возвращалась снова и снова, заставляя сердце замирать, покрываясь ледяной коркой безысходности. Собственно, это было вполне закономерно. Даже если выход и существовал – с чего он решил, что сможет его найти? Пещеры могли соединяться с паутиной где угодно – но коридоров множество, словно веток у столетнего дуба. Попробуй отыскать нужный тебе листик, начав от основания дерева. Поднимаясь по стволу, достаточно уйти на другую ветку, оставив в стороне ту, что ведет к нужному – и больше никогда уже к нему не вернешься. На каком-то из поворотов они просто свернули не туда.

Серега не озвучивал свои мысли. И хотя оставаться один на один с осознанием вплотную подступившего конца тяжко – говорить не собирался. Настроение и без того паршивое. Уныние царило уже который день, все более овладевая людьми. Все чаще в вялых разговорах проскальзывала мысль: и на кой ляд мы вообще поперлись в экспедицию. Пока это были только мысли вслух, ворчание усталых измученных людей – но они, появившись однажды, так и остались в группе. Инициатором оказался Григорий. И он, отчетливо понимая, что дисциплине эти разговорчики не способствуют, тем не менее ничего не мог с собой поделать.