Поняв, что размышления затянулись, Мастер поспешил ответить:

– Мы с радостью заглянем! Как вас… величать?

– А чего меня величать-то? Нечаем зовут меня… Покажу, давайте, где телегу ставить!

Вскоре пятеро музыкантов вслед за хозяином вошли в помещение таверны. Шесть столов стояли близко друг к другу, заняты были два из них. Две группы в четверо и пятеро человек уставились на новоприбывших, прервав свои беседы.

– Похлебка, нога есть томленая… Баран не дале, чем вчера резаный! Ну и хлеб, как же без хлеба! Да и пива бочонок есть! – тараторил Нечай, попутно указывая на свободные столы.

Парни стали усаживаться, воодушевленно переговариваясь, явно предвкушая горячий обед.

– Тут небольшая загвоздка, – лидер группы слегка понизил голос – у нас с деньгами туго. Последние потратили на телегу.

– Что? Ах, ох… Плата…

На секунду лицо нечая кардинально сменило выражение. Гримаса душевной боли пересекла его словно тень. Но лишь на секунду.

– Что же, не русские мы люди, что ли? Договоримся!

Краем глаза Мастер заметил, как двое за столом уставились на хозяина.

– Мы… Руками помочь можем как-то. А вообще, мы музыку играть умеем. Можно вечером всю деревню созвать, а мы сыграем! Будет вам много посетителей, а нам – еда и ночлег.

Много? В этой деревне домов было по пальцам пересчитать! Дурацкое предложение…

– Добро! – выпалил Нечай, активно закивав – Коли так, отправлю детвору с вестью! Да-да, с закатом люд соберем со всего Трубеча!

И с этими словами хозяин таверны схватил руку Мастера и энергично пожал ее, после чего удалился на кухню.

– А вы откуда таки взялись-то, а? – сощурившись, спросил один из посетителей.

– Рязань, – честно ответил Вуди, и тут же понял, что ляпнул. Он зыркнул на Мастера широко открытыми глазами.

Тот лишь поджал губы. До основания Рязани была еще сотня-другая лет.

– Рязань? Не слыхал… Рассмотреть, да расспросить вас хочу. Неясно мне, чего Нечай наш вдруг плату с вас не берет?

На плечо говорившего опустилась рука сидевшего рядом товарища.

– Погоди, Шестак! Ты ж забыл, я смотрю, как с месяц назад тоже певун у нас был в деревне! С того Нечай тоже плату брать не стал.

– Ох, ну ты скажешь тоже! То был не абы кто, а сам Боян! – Шестак опустил голос и поднял указательный палец.

– Ну да, ну да, – согласился товарищ – значится, эти певуны не хуже него должны быть, а?

– Ха! Значится так! А коли нет… Уж не знаю, как в этой вашей Врязани, а у нас в Трубече вранье не жалуют!

Шестак отвернулся и хлебнул из кружки. Мастер смерил его взглядом, полным отвращения. Такая враждебность объективно неприемлема в любое время… Но, возможно, не стоило судить вежливость человека, который родился на тысячу лет раньше тебя…

Ели молча, всеобщая усталость давала о себе знать. Самая большая комната, которую предоставил им Нечай, все же оказалась маловата для пятерых. Три койки распределили путем жребия, дополнительные два спальных места сообразили из мешков с соломой. Все пятеро отключились моментально, только курица бродила по комнате, тихонько кудахча.

Блок питания был заряжен на полную после целого дня на солнце, и подключенные к нему телефоны разбудили группу ровно в шесть вечера. Вставали тяжело, и не все: Мастеру пришлось пол часа будить Перо и Вуди. Конечно, четырех часов сна не было достаточно, но требовалось отработать еду и ночлег.

Оставлять инструменты в телеге наверняка не стоило, но от усталости никто и не подумал занести их внутрь. К счастью, все было в порядке, и после пробуждения парни принесли их в комнату для небольшой репетиции.

– Нельзя играть все как есть, – вдруг понял Мастер, сыграв половину вступления “Предтечи”.

– Предлагаешь играть как нет? – спросил барабанщик, размахивая палочками, ударяя по воображаемой установке.

– В прошлый раз мы использовали нашу музыку чтобы напугать людей, но сейчас нужно, чтобы она им понравилась.

– Хочешь сыграть акустику? – в голосе Вуди звучала надежда.

– У нас нет акустических версий, – заметил Перо – а если и есть, то никто кроме Коляна их не знает. И акустических гитар нет.

– Ну можно же сделать, не? Без дисторшина играть, и все!

– Тебе легко говорить, ты на басу и так без него играешь, – усмехнулся Пуля.

– А ты?

– Ну и мне тоже легко говорить! Только я не говорю.

– Вот ты бы почаще не говорил – цены бы тебе не было! – Перо ткнул барабанщика в плечо.