Каждый раз для фанатиков это сильнейший стресс, с которым они борются известным способом — сжигают «очернённых» во славу Окрана. На этот экстренный случай у них припасено несколько смертников. Долго им прозябать в застенках не дают и постоянно обновляют состав благодаря молитвенным дням. Поэтому все невольники «Возрождения» прямо-таки излучают дисциплину и трудолюбие. Особенно, когда попадают в поле зрения святых отцов.

Самое главное, что во время внештатного потемнения все работы сворачиваются, что в первый раз меня знатно удивило. До самого конца все окраниты дружно молятся прямо на месте, включая слуг. Исключение составляют немногочисленные священнослужители, что занимаются сожжением пленников.

Невольники же предоставлены самим себе и могут даже вздремнуть, если успеют. Идеальное время, чтобы избавиться от оков и попробовать незаметно улизнуть из рудника.

— Вот уж удивил, так удивил! — крякнул учёный муж. — Без приборов, без расчётов… Тебе вообще оно зачем надо?

Ответ «чтобы свалить отсюда к херам собачьим» не подходил категорически, поэтому я выдал заранее приготовленную байку:

— Встретил женщину мечты. Хочу предаться с ней плотским утехам, но в бараке полно посторонних. Не люблю, когда мне что-то советуют во время процесса.

— Жженозмека? — с интересом уточнил старец.

— Полукровка.

— Эх, молодость… — зашамкал он губами. — Но жженоземки действительно весьма горячи. Вынужден тебя огорчить, я вряд ли смогу тебе помочь.

— А если так?

Я незаметно протянул ему чёрствый кусок хлеба, выданный мне Чагой. Подобным продуктом лакомятся только надзиратели со слугами, да и то среди последних — далеко не все. Профессор Чо от такого гостинца ещё больше выпучил глаза и молниеносно выхватил краюху из моей руки. После чего спрятал её в складках робы.

— Что ж, намерения у тебя серьёзные, как я погляжу. Но мне нужно время. Приходи завтра, пожалуй. И на большую точность не надейся, день-два в лучшем случае. Потерпите уж как-нибудь.

— Надеюсь на вас, уважаемый…

— Ещё бы! — многозначительно хмыкнул старец, возвращаясь к хреновине, которую раскручивал.

Но изредка он вскидывал голову и бросал цепкий взгляд на небосклон, а иногда и вовсе принимался что-то украдкой чертить на рыжей от ржавчины почвы. Пока прогуливающиеся надзиратели удалялись к противоположному краю свалки. На счёт инструментов учёный всё-таки немного лукавил — собственной приборной панелью ему никто пользоваться не запрещал. А там и часы есть со спидометром, и много чего ещё полезного.

Были бы мозги, а уж выход всегда найдётся.

Примерно к полудню возле каждого из невольников выросла приличная кучка металлолома. Перетаскивать такой ценный материал нам запрещено, и обычно этим занимается кто-то из младших слуг. Сегодня же явились не только они, но и явные подмастерья в рабочих фартуках из плотной кожи. Все как на подбор красномордые и физически развитые. Стучат молотками здесь по старинке, без всяких станков и механических прессов, поэтому руки у каждого бугрятся от сухих жилистых мышц.

Мою кучку тоже забрали, сложив в холщовый мешок, но тут мной заинтересовался один из молотобойцев. Как и прочие, он щеголял короткой бородой цвета спелого каштана, являвшейся среди окранитов статусной вещью, но помимо этого его левый глаз прикрывала грубая повязка. Отчего он немного смахивал на молодого пирата.

Хоть борода с увечьем и делали его старше, ему вряд ли больше лет, чем мне. А уж себя старым я точно не считаю.

— Эй ты, с железякой вместо руки! — окликнул он меня. — Пошли, поможешь мне с печью.

— С радостью, но не могу, — я демонстративно подёргал цепь, соединяющую мой ошейник со столбом.

— Это дело поправимое, — отмахнулся слуга.

Но ближайший надзиратель не горел желанием меня освобождать.

— Вам там своих не хватает, что ли? Не положено!

— Мне нужен именно этот, — продолжал настаивать ремесленник. — С проклятой рукой. У нас одна из печей треснула, жар рядом с ней такой, что даже мокрая ткань дымится. Останавливать переплавку нельзя, вот и думаю с его помощью попробовать кое-как залатать трещину. Да вечера, даст бог, продержится, а завтра обещали каменщика прислать с южного участка.

— Вон оно как… — задумчиво протянул надзиратель, не сводя глаз с моего протеза. — Тогда ладно, пусть помучается, Нарково отродье! Надеюсь, ему там плечо хорошенько пропечёт. Забирай.

Он достал с поясной сумки специальный ключ и отпер зажим, скреплявший цепь с ошейником. А вот сам хомут не имел запорных механизмов и забивался старой доброй заклёпкой, почти как его имперский аналог. Только здесь материалы не столь качественны, и воротник мало того, что тяжёлый, так ещё и натирает при каждом повороте головы. А уж про ржавчину вообще лучше не вспоминать. Будь дело на Земле, я бы уже давно столбняк подхватил или чего похуже.