— Вольного, ха! Насмешил… Мне туда ходу нет, мастеровых отсюда не пускают. Те же поселения снабжаются всем готовым, а уж потом там свои работники вырастают. В моей родной деревне два поколения сменилось, прежде чем свою кузню отстроили. До этого в ближайший город поломанный инструмент возили. Там меня и учили ремеслу, всё равно родичи сладить со мной в пору отрочества не могли. Так что отсюда я могу уйти только вместе с вами. Или прямиком к Окрану.

— А ты, я смотрю, авантюрист…

— Называй, как хочешь, — буркнул он. — Но раз моя жизнь на весы положена, я имею право знать, что вы там удумали. Точнее, ты.

Оценив упрямство мятежного окранита, я в общих чертах поведал ему план. В чём-то он совершенно прав — если кого-то из нас возьмут за жабры, то уже будет всё равно, как именно мы собирались бежать. Здесь не цивилизованная тюрьма, а средневековая каторга. Никто самого побега ждать не станет, чтобы взять нас с поличным. Выпытают имена всех соучастников и устроят грандиозное фаер-шоу.

Оценил ли парень мою задумку, так и осталось неизвестным. Во время разговора мы подошли к окраине «промзоны», и нам навстречу то и дело попадались снующие по делам люди. Поэтому я в строчном порядке свернул рассказ, чтобы чужие уши не зацепились за какое-нибудь подозрительное слово.

Кузня Сторка стояла чуть на отшибе, в конце горного распадка меж двумя высокими скалами. Обычная глинобитная хибара с плоской крышей и огромной трубой посередине. Рядом пристроился обязательный сарай для инструмента и прочих нужд. Помимо одноглазого мечтателя там трудилось ещё пятеро бородачей, вынужденных сейчас прохлаждаться снаружи. Внутри царила настолько адская температура, что даже заядлые банщики оттуда бы сбежали.

— О, тебе дали очернённого! — обрадовался один из работяг.

— Сильно не радуйся, — остудил его Сторк. — Если он погорит и не справится с заданием, у нас всех будут большие неприятности.

— Мы и так уже в заднице, — пробурчал другой мастеровой. — Лучше бы нам дали затушить печь.

— Сказано же было, что трёхдневного простоя никто не потерпит, — возразил мой провожатый. — Сегодня заготовки должна быть доделаны, иначе нам несдобровать, братья.

— Эх, делай, что хочешь! — сокрушённо махнул рукой бородач.

После чего вся пятёрка потопала к узкому ручью, что тёк неподалёку. Видимо, брать на себя дополнительную ответственность никто не хотел, а с грядущим наказанием они уже смирились. Впрочем, так даже лучше.

— А что вам всем грозит? — поинтересовался я, обойдя кузницу по кругу.

Порядок здесь поддерживали весьма условный, поэтому кадки с каменным углём и дровами соседствовали с кучками пережжённого шлака, который постепенно выносили невольники. Да и постороннего хлама под ногами хватало. Одним словом — творческий беспорядок.

— В лучшем случае будет порка, — ответил мастер, копошась в сарае. — Если решат, что это сделано нарочно или, не приведи Окран, сгорит вся кузня, то могут и оскопить.

— Чудесно, — вздохнул я. — От меня ты что конкретно хочешь?

— Ты должен зайти внутрь и поставить заплатку на трещину. Вот, смотри.

Он протянул мне кусок сероватой ткани, которая гнулась с большой неохотой. В комплекте с ней шла пригоршня самого обычного строительного раствора. На который кирпич садят или керамическую плитку. При одном только взгляде на него я почувствовал себя нелегалом, вкалывающим за копейки на стройке.

— И ты называешь это заплаткой?

— Да! — возбуждённо затараторил кузнец. — Прижми лоскут к самой трещине и прикрепи его клейкой смесью. Вот так. Она быстро пристанет к кладке, я проверял.

— Мне кажется, это дурацкая идея. Твоя тряпка сгорит ещё до того, как я налеплю сверху раствор. Не проще ли прямо им замазать?

— Нет. От высокой температуры он быстро высохнет и рассыплется. А ткань эта непростая, жара не боится. Я сам её сделал из каменной нити.

— Чего-чего?

— Ну… — умелец явно смутился. — В горах камни есть, волокнистые. Если эти волокна в пряжу превратить, да через ткацкий станок прогнать, получается вот это. Огонь ему нипочём, хоть в печь бросай.

— Негорючая ткань, говоришь… — задумчиво протянул я, теребя в клешне гибкую тряпицу. — Ты, похоже, асбест нашёл. Горный лён по-нашему.

— Не слышал про такое. У нас его бесполезным считают, но я как-то раз его из прогоревшего костра вытащил, там все нити на месте оказались. Даже не обуглились.

— У него температура плавления запредельная, — хмыкнул я. — А ещё это серьёзный канцероген, от которого может рак лёгких случиться. Или яичек, тут уж как повезёт. Теперь понятно, почему тебя посчитали опасным для здешнего общества. Ладно, давай своё изобретение, мечтатель…