— Нет, впервые такую гадость вижу, — я невольно содрогнулся.

— Тело у него тоже сплошь в такой херне, — продолжила рассказывать девушка, пряча голову обратно в мешок. — Благодаря ей всё и зарастает прям на глазах. Я несколько раз резала и смотрела. Если кровь смыть, очень хорошо видно. Эти нитки сшивают рану, будто порванную рубаху.

— Надеюсь, ты их не трогала?

— Я что, дура? — хмыкнула мечница. — Но куском мяса в них ткнула ради интереса. Так нити его быстро схарчили, и рана затянулась ещё быстрее. А вот бухло они не любят, особенно крепкое.

Остаток бутылки она демонстративно вылила на мешок.

— Вы хорошо сожгли тело? — уточнил я, после того, как он чуть шевельнулся.

— Тут свой крематорий есть, так что не беспокойся. Спалили до тла.

— Что с остальными людоедами?

— Вроде дохлые, как им и полагается. Семьдесят три трахнутых ублюдка. Расскажешь кому — не поверят…

— А Марь с Осенью?

— Мы их приготовили, но трогать не стали. Решили вас, доходяг, дождаться, пока не очухаетесь.

— Надо бы и Лифф накормить, у неё же нога сломана, — спохватился я.

— Ой, да что с ней станется! Её сколько ни корми, так и останется мелочью костлявой.

— Сестрёнка-а-а-а… — тут же донеслось из гостевой комнаты.

— Окраново вымя!

Бывшая наёмница выругалась, но всё же отнесла часть припасов «младшей сестрице». Переломы у неё ещё не срослись окончательно, но медикаменты всё же делали своё дело. Уже к завтрашнему дню она сможет ходить без костылей. Цена за это чудо оказалась стандартной — девчонка оказалась голодна, как будто неделю ничего не ела. С едой она расправилась ещё быстрее меня.

Тошнотворные воспоминания её явно не мучили.

А тем временем вернулся разведотряд во главе со Льдом. У того тоже рука пока что покоилась на перевязи, но отщепенец уже мог ей шевелить. Троица обшарила всё селение вместе с окрестностями, не обнаружив ни души. Заодно они приоделись в новую экипировку, а Сторк взял вместо сломанного в бою меча почти такой же полуторник.

Новость об отсутствии соседей оказалась прекрасная, но меня всё равно не отпускало противное чувство, что нам на головы медленно падает самолёт. И с каждой минутой непонятное беспокойство только нарастало. Так и подмывало броситься отсюда прочь.

Но сначала требовалось проститься с теми, кто ушёл другой дорогой.

Воины обернули тела погибших девушек в дорогую ткань, превратив их в подобие мумий. А вот Тэмпу трогать нарочно не стали, как и его дружков, позорно полёгших в лесу. С собой они забрали всего четверых людоедов, остальные отщепенцы предпочти разбежаться и нашли свою смерть поодиночке. Льду удалось обнаружить девятерых бандитов. Даже больше, чем нас было при обороне крепости.

Наберись кто-нибудь храбрости уйти в селение, мог бы выжить вместе с нашим отрядом. А так нам пришлось заплатить жизнями двух человек.

Сторк скрипел зубами, сжимая мозолистые кулаки, но прикоснуться к Осени никому не дал. Сам возложил её в приёмную камеру крематория, шепча под нос молитву. Марь погрузили Хруст с Двойкой, после чего закрыли широкую заслонку.

Внизу, под мелкоячеистой решёткой, располагалось горнило. Туда обычно закидывали каменный уголь, дающий очень жаркое пламя. Если топить обычными дровами, ни с каким поддувалом нужной температуры не выйдет. И тогда вместо кучки праха в камере останется обугленный костяк.

Я думал, что Двойка закинет туда и голову бессмертного людоеда, но та раздобыла где-то отрез непромокаемой ткани, обернув в неё промокший мешок.

— Пригодится, — ответила она на мой невысказанный вопрос. — Ногти стричь мне будет.

— Хочешь её кому-то сбыть? — догадался я.

— На слово нам всё равно никто не поверит, Рю. А вот если в империи узнают, что среди людоедов появились такие уроды, мелочиться с наградой не будут.

— Если бы только среди дикарей… — задумчиво протянул я.

Лёд вместе со Сторком зажгли с двух сторон заправленное топливом горнило, но кузнец не спешил отходить от разгорающегося костра, едва не опалив себе бороду. Я подошёл к нему и положил руку на плечо.

— Пойдём.

— Скажи, как она умерла? — неожиданно спросил он.

Его единственный глаз блестел, отражая яркое пламя.

— Как герой, — сказал я, не покривив душой. — Она остановила дикаря в доспехах, не дав ему пройти на лестницу.

— Совсем не похоже на неё…

— В душе Осень была храброй, хотя сама считала иначе. Перед смертью она просила передать тебе, что ей жаль. И ещё, чтобы ты жил дальше, ради неё.