Я не хотела обращаться в полицию, не только из-за папиных знакомств. Я хотела наладить контакт и чувство сопричастности внутри семьи. Конечно, у нас никогда не было тёплых и доверительных отношений с ним, но всё же он мой близкий и родной человек, который заблудился в своих собственных страхах. Отсюда такое поведение. Он же любил меня. Я же его дочь.

Вот это я и думала донести до него. Я всё ещё его живая дочь. Мы не сможем вернуть Джуди, но я-то здесь. И мне очень нужен отец, который хоть немного дорожит мной и моей жизнью. У меня была уверенность, что получится затронуть те струны его души, которые остановят его безумства. Поэтому полиция здесь не нужна. Здесь было необходимо сделать выбор в пользу семьи.

А пока мы были похожи на разрозненный лагерь беженцев, где каждый прятался в своём укрытии и выбирался только чтобы поесть, опять-таки в безмолвии. Мне же отчаянно захотелось поменять эту парадигму. Хоть немного внести тёплых и добрых эмоций.

Настоящей жизни внести мне хотелось вместо той, что пропагандировал отец.

В своих мыслях зашла в родительскую спальню, где мама вновь стояла около открытого окна и наблюдала за Картером, который под песню Demons группы Imagine Dragons выполнял очередные трюки.

— Мам, не помешаю? — тихо подошла к ней. Её зелёные глаза излучали гордость, глядя на Картера.

— Конечно же нет. Заходи, Джой, — аккуратно и бережно приобняла меня мама.

Картер был обычном десятилетним ребёнком, любящим мальчишечьи забавы.

— Как же я мечтаю, чтобы у него всё получилось. Чтобы он добился своих целей и никто и ничто не помешало бы ему, — произнесла, наблюдая за своим любимым братом.

— А я мечтаю, чтобы у вас двоих всё получилось, — тепло улыбнулась мама, посмотрев на меня.

— Со мной всё сложнее, не находишь? — вяло пошутила, но внутри меня поселилась готовность. Готовность к сопротивлению.

— Ты стала чаще выходить по ночам, — стрельнула в меня проницательным взглядом. — В этом виновата любовь к фотографированию или что-то другое?

По телу пробежали мурашки от воспоминаний. Но я не хотела рассказывать. Во всяком случае пока. Может, мама и не стала бы меня ругать за потерю девственности, но я не привыкла делиться такими интимными вещами с ней. Мы были близки, но не до такой степени. Наша близость характеризовалась сплочённостью ввиду общей угрозы, но не разговорами по душам. Говорю же, мы словно беженцы в собственном доме.

— И любовь к фото тоже. Я просто очень люблю ночь. В ней есть загадка какая-то и обещание лучшего. Каждую ночь появляется надежда, что завтра будет иначе. Завтра всё поменяется. Завтра цепи падут, и клетка откроется. Завтра начнётся новая жизнь. Поэтому ночь для меня волшебное время. Свободное и полное перспектив, — задумчиво ответила, наблюдая за Картером.

— Ох, дорогая… Когда же ты успела так повзрослеть? — грустно улыбнувшись, мама изучала моё лицо.

— А ты думаешь, я повзрослела? — искренне удивилась.

Мне казалось, что из-за своего затворничества я отставала в развитии от ровесников.

— Определённо, да. Определённо ты неминуемо взрослеешь и твоему отцу не удастся затормозить этот процесс, как бы он не старался.

Мне иногда казалось, что отец и впрямь хотел, чтобы я всегда оставалась в теле пятнадцатилетней девочки. Тело-то может и не сильно поменялось с тех пор, но вот мозги…

— Если бы ты знала, как я виню себя, что тогда сбежала к подруге. Надо было бежать как можно дальше, не оглядываясь, чтобы он нас не нашёл. Но я была в таком шоке и оцепенении, что спряталась там, где было очевиднее всего нас найти, — вздохнув, продолжила мама и провела ладонью по моим волосам.

— Не вини себя. Чему быть, того не миновать. Ты хотя бы попыталась. Но ты думаешь, что он не исправится? Неужели у нас нет шанса как-то поменять эту ситуацию?! — посмотрела ей в глаза.

Она была немногим выше меня. Хрупкая, незащищённая женщина с зелёными глазами и впалыми щеками.

— Дочь, я думаю, что твой отец не хочет меняться. Всё возможно, но, когда ты этого хочешь, — обречённо прошептала мама.

— Но побег ничего не решил тогда, ничего не решит и сейчас, ты же понимаешь! Жить потом в вечном страхе? Чем тогда это отличается от нашей жизни сейчас? Ничем.

Мама внимательно посмотрела на меня.

— Раньше, до вашего рождения, отец не был таким. Он, конечно, не был расточительным или очень щедрым, но и скупердяем его сложно было назвать. Скорее бережливым. Но потом… Я не знаю, что на него так повлияло. Возможно, проблемы с работой. Он же раньше получал хорошие деньги, а когда родились вы с Джуди то компания, в которой он работал обанкротилась. Ему срочно пришлось искать новую работу. А дома я, с двумя новорождёнными близнецами. Наверное, это наложило отпечаток или подкосило его. Он тогда часто повторял, что его самый главный кошмар не принести домой еды и мы будем голодать. Тогда он потихоньку стал ограничивать меня в тратах на одежду и прочие излишества. Потом его озабоченность перешла и на продукты питания. Новая работая не поменяла его убеждений. Он считал, что человеку много не надо, чтобы насытиться. При этом нельзя сказать, что он недостаточно зарабатывал и поэтому мало тратил, нет. Он действительно верил в то, что делал и говорил. С появлением Картера отец превратился в настоящего скрягу с замашками жёсткого воспитателя. Хотел привить вам экономность и дисциплину. Почему-то именно это он считал самым главным в человеке. Мне порой казалось, что у него с головой что-то случилось. Серьёзно! Он ведь не был таким в молодости. Ну а после убийства Джуди… Он сошёл с ума от горя. Решил, что раз не смог со всей его дисциплиной спасти дочь, то будет ещё жёстче обращаться с тобой, чтобы уберечь от любой опасности. Но сам стал в итоге опасным для тебя. Порой я боюсь, что он не рассчитает силу… Но и уйти не могу! Я ведь безработная! Куда я пойду с вами?! В приют? Он нас найдёт, — слёзы побежали из маминых глаз.