…

День подходил к концу. Завершив все дела, Коваль и Гриша прогулочным шагом шли по Вечерней Набережной, которая, как следовало из названия, была популярным местом вечерних прогулок горожан. По ней туда-сюда, под звуки игравшего на летней сцене духового оркестра, неторопливо прогуливались парочки. Одинокие девушки со скучающим видом сидели на скамейках, ожидая смельчаков, которые рискнут подойти и завязать знакомство.

Периодически в толпе мелькали стайки одетых в парадную форму курсантов, которым дали увольнение в город. Они шумно обсуждали свое распределение, слышались подколки в адрес тех, кому выпало ехать в места считавшиеся незавидными и ответные реплики в стиле: «В холода съеживается не только писюн, но сроки между званиями. Я «каперанга» получу и к тебе с проверкой приеду — я ведь все припомню.». Скользивший мимо, с показной ленцой сытой акулы, патруль, искоса наблюдал за курсантами, следя чтобы те на радостях не перешли границу дозволенного.

У фонтана давали «номера» парочка оборванцев. Один наяривал на старенькой гармошке, второй, обходя с кепкой народ, без умолку декламировал незамысловатый текст.

– Эх, граждане-товарищи, не проходите мимо. Сегодня в программе гармонь и мои пантомимы. Насильно вас не держим, но дальше — причал. Там представление еще хуже: поверьте — проверял.

Я — Жора, а с гармонью Егор. Держим прямой путь с кудыкиных гор. Устали с дороги — сил нет. Но сперва представление, а потом — обед. Бесплатно нас кормить никто не собирается. Так что у нас тут проблема намечается.

Кому не жалко — дайте монет. А то так жрать хочется, что сил нет. Кто дал - тому желаем здоровья. А кто зажал - тот жопа коровья.

Через толпу протиснулся милиционер, встал в первом ряду и, когда декламатор с кепкой дошел до него, показал ему кулак.

– Работникам органов наше почтение, но нас застали на месте преступления. Егор — самое время играть отступление.

Гармонист заиграл «Марш уходящих кораблей» и под эту мелодию и хохот зрителей парочка скрылась в ближайших кустах. Милиционер, удовлетворенно кивнув, огляделся и заложив руки за спину неторопливо зашагал дальше.

В конце набережной находился пляж. Расположившийся на нагретом песке народ наслаждался теплом вечернего Ореола. Дальше от воды, на травке среди кустов, уже горели костры, вкусно пахло печеной картошкой и шашлыком, а пожилой пузатый дядька в распахнутой рубашке тащил, бережно прижимая к груди, две больших банки с разливным пивом. Коваль сошел с гранитных плит на горячий песок, подошел к воде и некоторое время задумчиво постояв, снял туфли, закатал штанины форменных брюк и побрел по краю прибоя.

– Хорошо тут у вас…

– Это да — согласился Гриша, который крутил головой, рассматривая девушек, - Хотя в столице, поди, не хуже.

– Там погода не та. И людей больше.

– А мне нравится, когда много народа. Так оно веселее. А то у нас, как сезон закончится, город будто вымирает. В будни никого на улицах - все на работе. Военные тоже в своем хозяйстве. Пара бабок сидит на завалинке и все.

– Ну вам-то скучать некогда, наверное.

– Да — у нас всегда что-то да есть, но все равно. Хочется движения.

– Эх, Гриша — бойся своих желаний. Сбудутся — за голову схватишься. Я вот тоже в свое время хотел мир посмотреть…

– Я так понял, не понравился он вам?

– Понравился. Но дома все равно лучше...

– А где были — если не секрет?

– Из не секретного только Црев могу назвать, - улыбнулся Коваль, - Красивый город...

– Так он же наш?

– Тогда был не наш...

– О как! А я самое дальнее — до Уваровска доезжал. Там уже тайга начинается. Ух, я вам доложу, поездочка! Потом месяц за «баранку» сесть не мог!

– А почему не поездом?

– Да потому, что деятеля одного искали. А он на месте не сидел — все время переезжал. И, главное, аккуратно так — на попутках, товарняках. А мы — за ним. Так, считай через полстраны и проехали, пока под Уваровском его ВОХР не изловил при попытке на поезд прыгнуть. Обратно уже, понятно, на поезде — он в спецвагоне, мы с машиной — на платформе. Мне наши сочувствовали, а я наоборот доволен был. Виды с неё шикарные, воздух свежий, - Гриша потянулся раскинув руки, - У меня с собой керосинка была, на ней еду готовил, чай кипятил. Считай как в походе, только едешь еще. Пока до сюда доехали, обжился — навес, скамейка, нужник… Еще бы чуть и дом ставить начал.

– Не скучал, в общем…

– Да я вообще скучать не приучен. Всегда себе дело найду. Подвеску вон перебрал, пока время было, а то удолбали мы её по тем дорогам.

– А спал где?

– Да в машине же и спал. Спинку у сиденья снял, между передними и задними ее затолкал и как на перине. Только под ноги надо ведро подсунуть, чтобы пятки не свисали, а то за ночь онемеют — фиг встанешь.

Майор остановился и огляделся. За разговором они уже прошли пляж и теперь шли по узкой тропинке между скалами и морем. Впереди в сумерках выступали очертания огромного поднимающегося из воды камня, который закрывал собой небольшую бухту с странным названием «Бесстыжая». Гриша пояснил, что столь необычный топоним появился благодаря тому, что это место облюбовала для романтических ночных купаний молодежь. Усмехнувшись, Коваль задумчиво поскреб за ухом.