— Не зная подробностей? — Олис не столько спрашивает, сколько констатирует. Моя просьба ему явно не по душе.

— Я хочу нанести неформальный визит вежливости кое-кому весьма и весьма полезному. Визит, скажу откровенно, важный. Успех моего плана зависит от успеха этого визита. Поэтому, Олис, как твой командир я приказываю тебе взять управление на себя, — с улыбкой завершаю я.

Олис мрачнеет, но ответ даёт ожидаемый:

— Есть, госпожа главнокомандующая.

— Хей, не дуйся. Если у меня ничего не получится, я не хочу, чтобы ты надо мной потом смеялся, — я говорю почти правду. Да, основная причина в доверии. И не только Олису. Зрение работает как хочет, попытки перенастроиться ни к чему не привели, я не представляю, нет ли среди солдат шпиона. Но личная причина именно такая, и пусть Олис не будет смеяться вслух, в мыслях — запросто.

— Вы же знаете, что я бы не стал, Крессида.

— Ха! В лицо бы не стал. А вечером давился бы смехом в подушку.

Олис улыбается краешком губ, и такая его улыбка выглядит гораздо искреннее, чем широкая, во все тридцать два зуба.

Некоторое время мы молчим, сидя бок о бок.

— Крессида, а что мне делать, если ты не успеешь догнать?

Ого!

Кажется, это первый раз, когда Олис обратился ко мне на “ты”. В нежном детском возрасте было, но каждый раз я задирала нос и отвечала, что как императорской принцессе он должен говорить мне “вы” и сама выкала, при этом с остальными братьями общалась нормально. Олис недоумевал и расстраивался, пару раз даже до слёз.

— Я успею. Жди основные силы. Генерал с руководством справится лучше нас обоих вместе взятых. И пусть делает всё, что считает правильным. Если я опоздаю, это будет значить. что мой план бездарно провалился.

— Я буду верить в тебя, Кресси.

— В нас, Олис. Ведь я обещала тебе карьерный взлёт. Заместитель госпожи главнокомандующей звучит солидно, но я обещала больше. Будешь ещё с высоты своей вершины проклинать меня за подставу и вспоминать беззаботное безделье.

— Ага. Я мог бы сейчас приятно проводить время на благотворительном ужине, а не давиться армейским пайком.

— Вот-вот.

— Удачи, Кресси.

Олис уходит первым. Я оглядываюсь, ловлю взгляд сидящего в одиночестве Феликса. Почему-то в сумерках он выглядит позабыто-позаброшенным. Я прищуриваюсь и похлопываю ладонью рядом с собой. Феликс обрадовался? Издали, в полутьме мелькнувшее и пропавшее выражение не понять.

Подходит ко мне вразвалочку, походкой победителя по жизни, и вообще как будто не я приглашаю, а он, господин, присмотрел скучающую девочку в баре и решил угостить коктейлем и вообще согреть своим вниманием. Он останавливается, возвышается надо мной, смотрит сверху вниз. Выделывается, не заботясь, что я могу приземлить его одной фразой. Пожалуй, если бы не клятва, не контраст между его манерой держаться и реальной расстановкой сил, я бы осадила. Ни малейшего желания. Наоборот, меня заводит, в крови начинает играть охотничий азарт.

— Ящерка, ты меня на совместную прогулку соблазнял. Я соблазнилась. Нам надо уйти так, чтобы никто не заметил. Олис прикрывает.

— И куда же мы в ночи пойдём, моя принцесса?

— Туда, куда я покажу, разумеется, — хмыкаю я.

— Я так понимаю, прогулка будет отнюдь не конной? Верховой для вас и пешей для меня?

— Именно, ящерка. Схватываешь идеи, как геккон — мух.

— Ёпрст, таких комплиментов я ещё не получал.

— Всё для тебя, ящерка.

Сумерки плавно переходят в ночь, западный край неба, подсвеченный лучами закатившегося светила, гаснет.

Оставив лагерь позади, мы уходим.

— Я подарю тебе седло, — обещаю я, ёрзая по чешуйчатой шкуре.

— С-с-с…

— Так и знала, что тебе понравится, — ухмыляюсь я.

Увы, седла мне долго не видать, я ведь так и не заказала, из головы вылетело. Хорошо хоть про тех бандитов, на которых мы с Феликсом напоролись, не забыла — послала отряд стражи достать их из клеток. А заодно показать миру криминала, кто в империи настоящий хозяин.

Не знаю, как в темноте видит Феликс, для меня тьма кромешная, но маршрут он выбирает уверенно, лишь иногда слышится хруст сминаемых лапами веток. Равномерный бег убаюкивает. В какой-то момент я понимаю, что начинаю соскальзывать. Встрепенувшись, крепче схватываюсь за основания рогов.

— С-с-с?

— Ты хочешь сказать, что нужно не просто седло? Я читала, что в далеко-далеко на краю света в стране золота и благовоний водятся звери, размером с гору, темнокожие жители страны путешествуют на их спинах в домиках из шёлка.

— С-с-с…, — в шипении слышится обречённость.

Я щекой прижимаюсь к шероховатой чешуе и снова борюсь с дремотой.

Привал устраиваем утром. Феликсу нужен отдых, так что дальше часть пути пойдём пешком, тем более лес остался позади, как и заросли корявого кустарника, полусухого, облысевшего. Впереди, куда хватает глаз, простирается снежная пустыня, ровная, как дно сковородки, покрытая белой коркой. И мы на её границе. Впереди, конечно, никакой не снег — соль, чистая соль, лучшая в империи. Добывают её севернее, точнее, от нас на северо-западе, если я правильно понимаю, где мы оказались, а нам — на юго-восток.

— Вам бы поспать, — хмуро замечает Феликс, — свалитесь. Уже чуть не свалились. Я за ночь раз шесть насчитал.

— Успеется. Спать я буду, когда к месту придём, и ты будешь… работать.

— Я догадался, что про чёрного рыцаря враньё, самое натуральное рабство.

— Ага… Ладно, потопали, — я затягиваю завязки дорожного мешка.

— Принцесса, вы собираетесь идти пешком?

— Ящерка, даже если оборот стал даваться тебе легче, это не значит, что ты можешь бегать нагишом в одной чешуйчатой шкуре сколько угодно, не теряя разум. Сейчас важнее беречь твои силы, чем мои ноги.