— Что сказать могу?.. — Старпом впрыгнул в штаны и кинул простыню на койку. — Сам прикол старый: пистолет небольшого калибра, выстрел через подушку в упор в лицо… Бесшумно и наверняка. Только подушку он, почему-то не пробил…

Сунув руку в наволочку, Старпом извлек оттуда толстенную книгу по мореходству, пролистал её и где-то из середины извлек сплющенную пулю.

— Вот, собственно, почему…

— А как там книга оказалась?

— Ну… Это… — Боцман снова развел руками: — Я теперь людьми командую — должен все положения сам знать, так чтобы от зубов отлетало. А оно в башку не лезет. Я к господину старшему помощнику подошел за советом. Он мне посоветовал книгу на ночь под голову положить, чтобы знания во сне сами в неё просочились.

— Серьёзно?

Капитан недоверчиво посмотрел на Старпома. Тот с довольной ухмылкой кивнул.

— Старая студенческая шутка…

— Шутка? — Боцман, потрясая пальцем, ошалело посмотрел на него. — Я вам так скажу, господин старший помощник, что это самая охуенная шутка, которую надо мной шутили… Прям вот охуеть какая охуенная…

— Согласен... — задумчиво покосился на Старпома Капитан, — Хохмач он тот еще, но на этот раз пошутил — так пошутил… Спас силой юмора можно сказать. Док — причину смерти выяснил?

— Йа. Черепно-мозговой травма. Я полагайт, что он отшатнулся от удар, споткнулся о обувь и, упав, ударился о… Как это на морской термин? Комингс!

— Это старые ботинки Федора… — кивнул Боцман, — Новые он к кровати поставил, а старые тут. Обмылок просил ему оставить.

— Кстати об Обмылке… Он ведь сегодня на вахте? И ставлю сотку, что опять дрыхнет. До сих пор...

— Я сам… — Боцман встал и оделся. — Он, конечно, мне друг, но бля…

Обмылок, как и предполагалось, сладко спал. Поднявшись, Боцман прописал ему сочного «леща», после чего, взяв за грудки, на непередаваемом гюйонском жаргоне объяснил, что тот пропустил. Капитан, выслушав всё это снизу, повернулся к Старпому и Механику.

— Товарищи офицеры… Планы снова меняются. Нас нашли. Так что, Антон, дуй к Падди. Скажи, что у него есть время до восьми утра, чтобы организовать груз.

— Понял...

— Исполняй. Амяз, возьми дохлого, сними с него всё ценное, а тело в бак. Только сперва пусть Док осмотрит повнимательнее на предмет татуировок, шрамов и прочего, чтобы понять, с кем мы имеем дело.

— Ясс! А насшёт...

— Пусть мухой собираются и на борт. Если испытания пройдут удачно, в порт мы уже не вернемся. И с этого момента Обмылка этого чтоб я видел исключительно со шваброй…

Сверху, яростно сопя, спустился Боцман и виновато уставился на Капитана. Обмылок тоже спустился, но старался держаться подальше. Вид у него был больше обиженный, чем виноватый. Капитан хотел ему что-то сказать, но потом махнул рукой.

– Бардья… Скажи Марио — пусть примет вахту. А этого убери с глаз моих долой…

– Слушаюсь, господин капитан…

– Один сеньором… Второй господином… Доведи до всех, что с этого момента ко мне и другим офицерам обращаться: «Товарищ»…

– Слушаюсь, гос… Трищ капитан!

– Так оно получше… - Капитан оглядел себя, - Да шоб..! Что мне никто не сказал, что я как дурак, в труселях и фуражке!!? Стыдобища! Спать уже не будем: пойду — оденусь…

...

Без пяти минут шесть Капитан уже ломился в ворота провиантского склада. Открывший сонный хозяин предвкушал как пошлет столь раннего визитера, но, оценив размеры гостя, сменил гнев на милость, а выражение лица на вежливо-подобострастное и пошел показывать товар.

Старпом еще раньше умчался договариваться на счет груза. Вернулся он часа через три на грузовичке набитом какими-то ящиками. Ящики затащили в трюм, прикрыли брезентом, поверх накидали коробки с провизией и на этом маскировку контрабанды признали достаточной, так как официально корабль выходил для ходовых испытаний и таможенный досмотр не предусматривался.

Механик разрываясь между желанием всё проверить и необходимостью дать знать своим, что они отходят, развивал какие-то совсем не человеческие скорости, так что Боцман, глядя на это, отправил парламентером к саргашам Марио. Те оказались ребятами быстрыми на подъем и буквально через полчаса на борт ввалилось человек двадцать молодых саргашей и саргашек с пожитками, и втрое большая толпа провожающих родственников которые, всем миром, помогли загрузить и провиант и контрабанду в рекордно короткие сроки. Последним штрихом стали несколько ящиков вина, выставленных Капитаном работникам верфи, и сердечное прощание с сеньором Винченто и Падди.