— Спасибо? — я не знала, как справиться. Он сохранял мою честь? Он поцелуями убрал мои раны? Что происходило? Куда делся опасный Скуврель?

— Ты смотришь с подозрением. Ты должна понимать, что такой долг будет отплачен. Я выкупил тебя до этого своим ухом. Я был бы рад предложить руку за твою месть.

— Вряд ли это будет необходимо, — напряженно сказала я. Лучше успокоить его, пока я не оказалась замужем за искалеченным фейри. — Ванны хватит.

Он махнул на открытую дверь, и я поспешила туда, борясь с узкой юбкой. Водопад все еще был полон пузырьков, пар поднимался от него.

— Почему он горячий? — спросила я.

— Две реки питают его. Одна горячая от природы. Другая — холодная. Температура зависит от течения, — его глаза хитро блестели. — Как мы с тобой, милая Кошмарик. Одна горячая, другой холодный, но что сильнее? Что победит? Каждый миг все меняется.

Я кашлянула.

— Я пришла сюда с вещами. Клетка. Рукоять топора.

Он рассмеялся.

— Боишься, что я запру тебя как птицу? Я уже в это играл.

Я кивнула.

— Правда или ложь? Тебе нравится со мной играть.

— Правда. Теперь купайся, сколько хочешь. Я составлю список твоих обидчиков, как только ты будешь готова к этому.

— Я знаю только два имени, — я сделала паузу. Вода выглядела хорошо. Раз Скуврель оставался в другой комнате, я сняла испорченную одежду и погрузилась в горячую воду с удовлетворенным вздохом. Сухая кровь и грязь поднимались облаками в воде вокруг меня.

Скуврель появился через миг, и я подняла руки, прикрываясь, несмотря на пузырьки.

— Если бы я хотел посмотреть, я бы выпросил это сделкой, — сказал Скуврель, хихикая.

Отлично. Это помогло моим пылающим щекам.

Он посмотрел мне в глаза, его глаза сияли т предвкушения.

— Я хочу имена.

— Заключай для этого сделку, — предложила я.

Он рассмеялся.

— Я скучал, Кошмарик. Я скучал по твоему упрямому взгляду и веселым играм. Хотя ты являлась мне во снах. Ты была со мной каждый миг последние месяцы. И мне нравилось видеть тебя через Жемчужину-зеркало, но я скучал по напряжению, ярости, радости от твоего отказа подчиняться мне.

— Сколько времени прошло? — спросила я, голова кружилась. Я теряла ощущение времени, перемещаясь между мирами. Все жили без меня.

— Полгода. Полгода службы и отчаянного одиночества спутанного сердца, — он сделал паузу, наклонил голову, чтобы было легко видно шрам на месте уха. Почему он не убирал это мороком? — Что ты возьмешь за эти имена?

Я усмехнулась. И я скучала по этому, хоть и не хотела признаваться. Скучала по тому, как сияли его глаза, и губы изгибались, как натянутый лук, когда он улыбался.

— Я возьму твое имя, — сказала я.

— Оно уже у тебя есть, — он склонился над краем пруда, словно он был магнитом, а я — железом.

— Твое настоящее имя.

Он отпрянул, потрясенный, но при этом улыбка играла на губах. Может, я была для него неприлично забавной.

— Невозможно.

— Ты на мне женился, — сказала я. — Странно было бы не хотеть знать имя своего мужа.

Он нахмурился.

— И ты не дашь мне средства для охоты на врагов, пока я не предложу тебя себе как козел на заклание? Это не верность жены.

— Если ты так хочешь выразиться… да.

— Ты опасна, Кошмарик, — сказал он, взгляд был гневным и радостным. — Ты ужасная зависимость. Если бы я мог избавиться от тебя, бросившись в темные глубины моря, я бы утонул в забвении, не мешкая.

Он драматично покинул комнату, и я использовала шанс, чтобы отмыть лицо и волосы, расплела косу, чтобы смыть кровь и грязь. Выжила бы я после тех ран, если бы Скуврель не исцелил меня? Если бы выжила, была бы навсегда калекой. Пальцы были ужасно сломаны. Как и челюсть. Я поежилась от мысли.

Я была в долгу перед ним. У меня будут очень длинные волосы.

Когда я выбралась из воды, Скуврель вернулся, протянул одежду, отвернув голову. Было смешно, что он так ценил мою честь, когда его натура была дикой.

Наряд состоял из тонкой белой рубашки со странными кружевами в виде корон и пауков на воротнике. В другой руке он держал темную куртку с вышитыми красными змеями. Темно-красные леггинсы и черные сапоги до колен с черным жемчугом, похожим на рыбьи глаза, на боках были следующими. И под конец был мой меч в ножнах, кожаный пояс был в сухой крови. Моей.

— Они портят тебя рваной одеждой, но я возвращаю твое великолепие, — гордо сказал Скуврель. — Они пытаются забрать твою гордость, но я поднимаю тебя до рангов сидхе.