Горстка людей, обладающих тайным знанием и доступом к опасным и разрушительным технологиям, противопоставляет себя человечеству и творит собственную историю, не считаясь с последствиями. Череда на первый взгляд не связанных друг с другом событий, свидетельств и артефактов раскрывает истинную суть тоталитарного мирового заговора. В центре повествования – масштабная и трагическая борьба сверхчеловеков, жаждущих подчинить своей воле не только время, но и самое естество Бытия. Роман погружает читателя в мир титанических вызовов и зашкаливающих эмоций, рисует картины реальности, в которой морально ничтожная личность в стремлении освободиться от условностей вырастает до размеров макрокосма, вступая в спор с бесконечностью. Способен ли гордый разум победить законы Вселенной – ответ вы найдёте на страницах книги.
Содержит нецензурную брань
От авторов
29 октября 1979 года в почтовое отделение города Ромбардю (США) поступила бандероль до востребования. Посылка пришла из СССР от некоей Каролины Рамирес, проживающей в г. Серпухове. Из четырёх тысяч жителей Ромбардю никто не мог выговорить слово «Серпухов», не знал, кто такая Каролина Рамирес и не ждал от неё посылок. Следующая бандероль пришла спустя ровно год, а ещё через четыре месяца – третья.
Начальник отделения распорядился не отправлять бандероли назад, так как ожидал со дня на день ребят из ЦРУ. Хранение подозрительной корреспонденции принял на себя старейший в городе почтальон Трэвис Кларк. С 1980 по 1983 годы он получил ещё две таких посылки. ЦРУ ими не заинтересовалось, никто даже не позвонил в Ромбардю. Приняв последнюю бандероль, Кларк решил взглянуть, что там внутри. В свёртках оказались самиздатовские книги, набранные на печатной машинке и аккуратно переплетённые в картонные обложки.
80-е годы были временем, когда Америку потрясали истории с пришельцами, воровавшими добропорядочных граждан из провинциальных городков, таких как Ромбардю, пачками. Поэтому на безобидные посылки из России всем было наплевать.
Кларк перенёс книги из почтового отделения к себе домой и начал изучать русский язык. К сожалению, предмет оказался слишком трудным для пожилого почтальона, и он не продвинулся дальше азбуки. Усвоенных знаний хватило на то, чтобы расставить книги в алфавитном порядке, но уже это Кларк считал большим делом. Спустя четверть века после его смерти дочери Терри и Линн попытались разыскать следы Каролины Рамирес, для чего в 2017 году посетили Москву, но успеха не добились. Они передали нам всю русскую библиотеку отца, которую мы представляем на суд читателя.
Книга первая. Самоубийство
I
– Зачем же вы, товарищ профессор, ей хер-то приделали? – возмущалась Вера. – Где это видано, чтобы у бабы причиндал висел, да ещё такой, свят-свят…
Райцес молчал. Меньше всего ему сейчас хотелось вступать в дискуссии с поломойкой. Ему и самому не нравилась эта затея с мужскими гениталиями, он неоднократно пробовал отговорить товарища Томского от идеи гермафродитизма, но тот всякий раз отрезал: революционная необходимость.
– Вот доложу я на вас, куда следует! – не унималась Вера. Райцес махнул рукой. Доноса он не боялся: ну кто поверит в эту чушь?
Она парила в огромной колбе, заполненной жидкостью. Райцес замедлил созревание гомункулуса, чтобы получить наконец результат – три предыдущих образца погибли из-за слишком высокой скорости биохимических реакций. В 23:05 она открыла глаза. Райцес немедленно телефонировал Томскому:
«Приезжайте, она в сознании!»
Томский прибыл тотчас. Он вбежал в лабораторию и подскочил к колбе. Обнажённая женщина с признаками мужчины, заключённая внутри сосуда, казалась нереальной. Гомункул, совершенный человек. Она смотрела на него ясными ярко-голубыми глазами, слегка наклонив голову набок. Её ладони касались стенки колбы. Она медленно потянулась к Томскому, прильнув к стеклу. Их взгляды встретились.
– Суккуб, настоящий суккуб! – прошептал Томский. – Спускайте воду!
Райцес принялся откачивать воду из колбы, а Томский отошёл в сторону и закурил. Пока убывала амниотическая жидкость, Райцес настраивал гидравлику, чтобы поднять колбу. Наконец, всё было готово.
Она сидела на полу в чёрном круге, служившем основанием для стеклянного футляра. Томский не мог отделаться от мистических аллюзий: «Дьявол пришёл в мир», – подумал он, глядя на образец.
Томский сощурился и медленно, разделяя каждое слово, произнёс:
– Как тебя зовут?
– Каролина, – ответила она божественно прекрасным сопрано.
– Я – Михаил Павлович, а это – Яков Львович.
В отличие от Томского, Райцес не ощущал никакой неловкости, у него не было чувства сюрреалистичности происходящего. Им овладела мания экспериментатора, азарт учёного, упивающегося своим открытием.
– Михаил Павлович, надо бы освидетельствовать, – шёпотом сказал он, наблюдая, как образец одевается в халат, – я сам не возьмусь, нужен медик.
– Категорически нет! – Томский сжал губы в нитку.
– Есть у меня человек, надёжный. Доктор Халудров, – не унимался Райцес. Томский сурово взглянул на него.
– За сохранность государственной тайны отвечаете головой!
– Так точно, Михаил Павлович.
Доктор Халудров приехал под утро. Это был высокий, седой старик азиатской внешности, одетый в тяжёлое чёрное пальто и потрёпанный костюм. Раздевшись в прихожей и вымыв руки, он без лишних слов приступил к осмотру. Спустя 20 минут доктор глухо произнёс: «Патологий не обнаружено, кроме Hermaphroditos», – после чего быстро оделся и направился к двери. Райцес пошёл провожать.