– Жаль, что я так и не узнаю – мои картины оценят за талант или за ту шумиху вокруг моего имени?

– О, это я тоже продумал! – хмыкнул тот и снова взял свой «Айпэд».

Он принялся что-то искать на сенсорном экране и пояснял:

– Я предугадал, что ты будешь переживать по этому поводу. Сделал фото твоих картин, которые ты дала для подготовки к выставке, и выложил их на одном очень активном и популярном сайте художников. Естественно, я изменил твое имя и отслеживал реакцию любителей искусства.

Мое сердце тревожно ускорило с ритм.

– Вот, – протянул мне он свой планшет. – Смотри сама.

Борясь с невероятно сильными переживаниями, я взяла «Айпэд» и словно приговор, стала смотреть на его экран.

Мои картины были отмечены большим количеством звездочек желтого цвета. И под каждой из них светилось количество комментариев. Я ошарашено стала их листать, по пути вчитываясь в сотни высказываний:

«Работы, которые вдохновляют…»

«Чувственность и эмоциональность зашкаливают…»

«Талантливо и уникально…»

«Художник обречен на известность и достойное признание…»

Счастье рухнуло на меня лавиной эмоций. Я прикрыла рот рукой, сдерживая идиотский смех радости, пока дочитывала все, что писали обо мне те, кто не знал меня.

И все это сделал милый парень, который сидит рядом и довольно ухмыляется.

– Ксав… – не в силах найти подходящих слов благодарности, я посмотрела на него, пытаясь не заплакать. – Для меня еще никто такого не делал!

– Ой, да брось! – отмахнулся он, заметно смущаясь. – Это мелочь, ей-богу!

– Ксав, – перебила я его, взяв за руку. – Спасибо тебе! Ты невероятный, потрясающий… и самый лучший друг!

– Ну, все! – рассмеялся он, явно тронутый моими словами. – Ты прямо в сердце попала! В мое аморальное сердце законченного бабника!

День клонился к закату. Ливень перешел в дождь, иногда смешивался со снегом. Погода словно чувствовала мою душу и делила с ней горе.

Только Ксавьер вносил солнце в мое настроение. Он искрился, вдохновлял и возвращал почти утраченное мною желание дышать, жить и творить.

Пересмотрев все кинопремьеры, съев гору попкорна, пару килограмм мороженного с разными вкусовыми наполнителями и выпив чуть меньше бочки самодельных коктейлей, мы разместились на подушках на полу в гостиной и досматривали фильм, название которого осталось без внимания.

Мобильный я выключила. Но Ксавьер только и делал, что отвечал на сообщения, игнорируя звонки. Чаще всего звонил Виктор, Гаспар и, конечно же, его поклонницы. Первые переживали о целомудрии нашего уединения, а другие – открыто ревновали своего любовника ко мне.

На экране побежали титры, и зазвучала красивая мелодия. Я молчаливо вслушивалась в трогательные слова финальной песни. Она навеяла мысли, которые я гнала от себя после утреннего разговора со своими защитниками.

Наступающая ночь угнетала и отягощала без того сложный мир.

– Ксав? – тихо позвала я.

– М-м?

– Как ты думаешь, кто он?

Выдох друга почему-то вселил в меня уверенность, что подобные мысли роятся и в его голове.

– Тот, кто хочет тебя убить? – дополнил он мой вопрос. – Кому выгодно, чтобы ты очутилась в могиле?

– Да, – прохрипела я.

– Не хочу говорить! – резко ответил он.

– Почему?

Снова выдох, который заполнил паузу между нашими словами.

– Потому что, я могу посеять сомнения в тебе, Зоя. Могу ненароком вселить те мерзкие чувства, которые будут выстукивать в тебе ежесекундно.

Они уже и так во мне стучали, мучая и причиняя боль.

– А еще, ты можешь спасти меня, если окажешься прав, – приподнявшись на локте, я взглянула на него.

Ксавьер хмуро посмотрел в ответ и опять замолчал, словно взвешивая все «за» и «против».

– У меня всплывает только одно имя, – тихо начал он, не спуская с меня глаз. – Человека, у которого есть серьезные мотивы избавиться от тебя.

Я сглотнула.

Кажется, я знаю, о ком он говорит.

– И… кто же он, по-твоему?

Ядовитые стрелы принялись вонзаться в мое сердце, пока я ждала его ответ.

– Себастьян Эскалант.

Отведя взгляд, я села и, подтянув колени к себе, обхватила их руками.

Яд подозрений отравил меня. Страх разрастался и бил своими доводами. Но боялась я не за свою жизнь. Я страшилась убивающей правды. Той истины, в которой я буду любить убийцу.