— Так. Мы сейчас же едем в больницу! — в панике я выбежала из кабины и потянулась к полотенцу. Но не успела накинуть халат, как Дмитрий Петрович затянул меня обратно. — Эй! Ты в себе? Мне еще не хватало тут трупы опознавать и показания ментам давать: «он был еще так молод»!

— Не дождешься, Машунь! Мне еще вон, потомком на ноги поднимать, — он не двойственно кивнул на мой живот. Рука, которой я прижимала полотенце к его боку, вздрогнула. Увидев мой испуг, мужчина закатил глаза и обреченно хмыкнул: — Тебя так пугает сама мысль родить от меня ребенка, да? Рожей не вышел?

— Мне двадцать один! Я учусь в вузе! — взорвалась я, хотя это было и так очевидно. Видимо, не для мужчины, потому что слушал он мои претензии внимательно. Даже слишком. — И, может это конечно звучит очень старомодно, дети должны рождаться ТОЛЬКО в браке и никак иначе. И не после двух дней секса!

— Ну, он никак не появиться завтра, — развел руками этот умник. И я плотнее прижала полотенце, поджимая губы. Тогда Дмитрий Петрович наконец меня успокоил: — Выдохни, Машунь. Тебе все равно надо на таблеточки переходить. С тобой никаких резинок не напасешься. Они у меня, если что, с собой. С доктором я проконсультировался. Дал ему твои анализы и препарат подобрал.

— А откуда у вас… — я запнулась на полуслове, вспоминая, что два месяца назад прошла полный медицинский осмотр для вуза. Он что, незаконно похитил мои данные? Судя по коварной улыбочке – ответ положительный. — Ясно! Не стыда у вас не совести, Дмитрий Петрович. Ай-яй-яй.

— Я никогда и не говорил, что они у меня имеются, — без капли лжи, на полном серьезе, выдал он вдруг. — Я наглый и бессовестный обманщик.

— А как же, — припомнила я, — «честное слово русского депутата»?

— Синонимы, — улыбнулся он и тут же зашипел, потому что я убрала полотенце. — Сразу говорю: с больницей разговор закрыт. Все.

— Но! — от паники мои глаза бегали из стороны в сторону. Мне было страшно, что кровотечение не остановится и приведет все это к печальным последствиям.

Не взирая на мои доводы, мужчина сел прямо на пол душевой кабины, умостив меня к себе на колени лицом-к-лицу. Я продолжала усиленно прижимать его бок чистой стороной полотенца. Изредка на нас попадали капли воды, потому что основного потока мы находились далековато.

В тот момент он смотрел на меня так… До дрожи. Будто любовался. Будто так много хотел сказать! Удивительно, как хорошо мне было просто сидеть рядом с ним. Без слов, без секса, без обещаний и пустых разговоров. Он просто был рядом и наполнял собой все мое сердце до краев. Я ощущала себя защищенной. Я чувствовала себя дома. Все было идеально.

— Машунь, золотце мое драгоценное, — мягко и расслабленно протянул он. Я замерла, сердце почему-то затрепетало. Видимо, ощущая что-то. Чувствуя его взволнованность. То, как он нервничал, снова и снова облизывая губы. — Переезжай ко мне, а? На совсем.

Дмитрий Петрович не выпускал меня из отеля целых семь дней. Аргументируя это тем, что ему вообще нельзя передвигаться. Вот ни-ни! Иначе будет какой-то там разрыв и точно придется ложиться в больницу.

— А сексом, значит, заниматься можно? — спросила я, сложив руки на груди. — Чувствую, что вы меня разводите на жалость, господин Петрович!

Этот умник, профессионально страдающий на кровати, потянул меня за руку и подмял под себя. Чем еще больше укрепляя во мне мысль, что рана давно зажила. А он просто умело манипулировал моим состраданием.

— Ты мне так про плойку не сказала, пчелка, — напомнил мне тот, а я коварно пожала плечами. Мучать мне его нравилось, еще как! Видела же, что сгорает от любопытства, — Мои пытки не работают и я уже не знаю, что предпринять!

— Твои пытки, — я несдержанно прыснула от смеха, — всегда заканчиваться и начинаются одинаково. Сек-сом! Так что толку от них мало.

Не давая мне думать, он знакомо закинул мою ногу себе за талию и медленно вошел, изучая взгляд. Ему нравилось смотреть, как мне хорошо. Нравилось видеть, как сильно я Его хочу. Он пил мои крики своими губами, питался желанием. Каждый толчок отзывался дрожью. Каждое движение доводило до предела. И это при том, что за семь дней мы испробовали на прочность каждую поверхность бескрайнего номера.

— Нам все равно придется выходить в люди, — напомнила я ему, валяясь рядом бездыханная и выжатая. Несмотря на все еще полностью не затянувшуюся рану, Дмитрий Петрович всегда укладывал меня к себе на грудь, обнимая руками, обхватывая ногой. — И желательно это сделать сегодня.

— С чего вдруг именно сегодня? — нахмурился мужчина.

Он казался мне странным. Будто мысль про возращение «в реальность» ему совершенно не нравилась. Даже пугала.

— Мне надо позвонить маме и папе! Они подумают, что что-то случилось. Конечно, Лерка меня, наверняка, как-то отмажет если что, но… — прикусив губу, я уставилась на Дмитрия Петровича. — Я хочу сама их услышать.

В баре, где я работала, остались мои вещи. Их забрал Игнат тем же вечером, но до меня они так и не доехали. Включая паспорт и телефон. Дмитрий Петрович все время как-то отмахивался, а когда я начала давить на жалость, мол надо позвонить – подарил новенький телефончик, с яблочком. Туда была уже вставлена моя старая сим-карта, только номеров там было очень мало. Ни одного мужского. Вру. Один был. Цитирую «Муж». Я аж кофе подавилась, когда прочитала.