Два потерянных зуба и остаток ночи, проведенный в английском полицейском участке, не нанесли ущерба авторитету барона на родине, скорее, даже наоборот. Активистки движения «Феминистки за интеграцию» радикально пересмотрели свои убеждения и вышли на улицы с требованием экономических санкций против Англии. Кроме того, той бурной ночью барон приобрел неоценимого помощника. Молодой шотландец, безработный выпускник колледжа, по выходным прислуживавший в баре посетителям, во время потасовки встал на сторону оказавшегося в одиночестве иностранца. Его самоотверженность была вознаграждена. Наутро ошеломленный Мартин Хартсон покинул полицейский участок вместе со своим сокамерником в длинном, сверкающем лаком автомобиле с бельгийским флажком на капоте.

Почетное прозвище «Санчо Панса», данное ему газетчиками, закрепилось за Мартином на долгие годы. Его бесстрашный рыцарь отнюдь не печального образа, избавившись от дипломатической неприкосновенности, еще не раз покорял сердца рафинированных европеек, огненно-пылких латиноамериканок и загадочных, трепетных азиаток.

И вот в один прекрасный день совершенно неожиданно барон Франк де Лавеньерт снова исчез. Правда, на этот раз нашли его гораздо быстрее и гораздо ближе, чем в Экваториальной Африке. Барон поселился в маленьком, уютном городке Зелзате, расположенном в пяти минутах езды от бельгийско-голландской границы, в старинном мрачноватом особняке из красного кирпича на берегу Гентского канала.

Обозреватели светских и не светских хроник затаились в предвкушении очередной сенсации. Каково же было их разочарование, когда оказалось, что уединение барона никак не связано с новой пассией. Более того, он почти не выходил из дома, не принимал участия в частных вечеринках и торжественных приемах.

Чехарду многочисленных версий в печати прервал король. Его Величество торжественно поздравил барона де Лавеньерта с семидесятилетием, после чего кто-то неуверенно предположил, что неутомимый Франк просто устал и удалился на покой.

Представьте себе зрителей сериала, растянувшегося на два поколения, в течение пятидесяти лет не пропустивших ни одной серии и считающих часы до начала следующей. Как им объявить, что следующей серии не будет? Ведь в предыдущей героя еще не убили! Представьте себе всю команду, этот сериал создающую. Как посмел главный герой отказаться от своего амплуа и уйти со сцены без разрешения режиссера?

Но нет безвыходных положений, тем более, для создателей сериалов. Если взбунтовавшегося героя нельзя как-то незаметно убрать, его можно развенчать в глазах обожателей. Пусть не сразу, но постепенно, слово за словом, репортаж за репортажем приучить аудиторию к мысли, что герой этот по большому счету – никакой не герой, и давно уже пора переключаться на другой канал.

В результате, на одиннадцатый день после своего семидесятилетия барон Франк Герман Хубертус де Лавеньерт отказался слушать радио, смотреть телевизор и читать газеты.

К утру ветер стих, и в разрывах низких туч выглянуло солнце. Косой дождь, всю ночь отбивавший приглушенную барабанную дробь на черепичных крышах и оконных стеклах, тоже прекратился. Вдоволь потрепав привыкшее за зиму к штормовой погоде побережье, циклон ушел на северо-восток, в сторону Ютландии.

Городок просыпался, жмурился и потягивался в теплых лучах мартовского солнца, встряхивался, разбрасывая капли с карнизов, вывесок и деревьев. Из домов выходили люди, недоверчиво поднимали головы, оглядывая небо, да так и замирали, подставив бледные лица лучащемуся теплу. И не только люди: мокрые здания, голые деревья, даже серые застывшие воды канала – все вокруг просыпалось и в едином порыве тянулось к солнцу в предвкушении весны.

– Доброе утро, сэр. Как ваша спина?

– Оно действительно доброе, Мартин. Как минимум, полночи я спал спокойно. Жаль только, что дождь прекратился. Шум дождя способствует крепкому сну.

– Зато солнце способствует пробуждению, сэр.

– Браво, Мартин! Лет пятьсот назад я бы посоветовал тебе удалиться в монастырь и писать философские трактаты.

– Моя нынешняя служба только тем и отличается от монастырской, что я не пишу трактаты, сэр.

В ровном голосе слуги не прозвучало упрека, и все же хозяин – худой, высокий старик с породистым орлиным профилем и длинными, падающими на плечи седыми прядями волос, недовольно поджал губы и покачал головой.

– Я уже сказал, Мартин, что мы не поедем на прием в городское собрание. Я не для того принимаю все эти пилюли, которыми вы с месье Фуэре меня ежедневно пичкаете, чтобы умереть от скуки на банкете. И почему именно по субботам ты всегда пытаешься испортить мне настроение?

– Боюсь, что настроение вам испортило солнце, сэр.

Барон де Лавеньерт усмехнулся.

– Ладно, не ворчи, Мартин. Будем надеяться, что солнце не испортит настроения старикашке Бирману, и он откроет свою лавочку вовремя. Ты уже приготовился к наблюдению?

Слуга почтительно склонил голову.

– Все готово, сэр.

– И ты не забыл про кофе?

– Ваш кофе в кабинете на столе, сэр.

Даже кофе без кофеина, хоть как-то скрашивающий пресную жизнь барона, не мог утолить его жажду. Лишившись ежедневного внимания и восхищения сограждан, старик заскучал, стал все реже выходить из дома и все чаще принимать врачей. И тогда не на шутку обеспокоенный Мартин, чьи попытки заменить хозяину газеты и телевизор раздраженно пресекались, нашел альтернативный источник информации.