— Придется заказать тебе новую сорочку, — сказал Хью, пробегая пальцами по животу Эдлин. Он знал, что ей это нравилось: «Твои пальцы, как теплый ручеек», — говорила она, втягивая живот, и Хью чувствовал, что он на высоте. Вот и сейчас он смотрел на жену, очень довольный собой.

— Зачем? — спросила Эдлин сонно, словно не она провела весь вечер и всю ночь в страстной любовной битве. Ее голос переполняла такая манящая, сладостная истома, что Хью наклонился и нежно поцеловал жену. Она погладила его по плечам (он, конечно, давно освободил ее от пут), и он с удовольствием потянулся. Ему нравились ее ласковые прикосновения, но самое острое наслаждение он испытал, когда, преодолев ее неожиданное сопротивление, овладел связанной Эдлин.

— Потому что вторую из твоих сорочек я тоже порвал.

— У меня есть еще несколько.

— Ах, да! Те, что я купил тебе в аббатстве.

— Нет.

Она так и не призналась Хью в любви, не сказала даже, что была влюблена в него тогда, во времена их юности в Джорджес Кроссе. Однако ночью в пылу страсти он смирился с временным поражением. Впрочем, попытки вырвать у Эдлин признание доставляли ему наслаждение не меньшее, чем мысли о грядущей и непременной победе.

Эдлин потянулась и прикрылась меховым покрывалом.

— Я голодна.

— Я тоже.

Он потерся ногами о ее ноги. Она все-таки сохла по нему тогда, как и остальные девушки в деревне. Что девушки, сколько знатных дам раскрывали ему свои объятия! Раз Эдлин любила его в юности, в чем он не сомневался, значит, любит и сейчас, ведь с той поры он почти не изменился, разве что возмужал да на лице появились шрамы, которые, впрочем, лишь прибавили ему обаяния в глазах женщин. У него по-прежнему характер завоевателя, только раньше он стремился завоевать поместье, а теперь — женщину… Правда, так поступают все мужчины.

Он вновь подумал о сорочках и нахмурился: что-то такое странное она сказала.

— Что значит твое «нет»?

— У меня есть еще те сорочки, которые дали мне люди Ричарда, еще в Джаксоне.

— Люди Ричарда Уилтшира?! — отшвырнув меховое покрывало, Хью вскочил как ужаленный. От выражения довольства на его лице не осталось и следа.

Тихонько охнув, Эдлин попыталась вновь накрыться мехом, но Хью остановил ее. Он желал немедленно выяснить столь важный для него вопрос.

— Ты хочешь сказать, что люди Ричарда подарили тебе сорочки?

Она посмотрела на него как на умалишенного, потом прыснула и погладила по щеке.

— У тебя нет причин для ревности! Они подарили мне не только сорочки, но и многое другое: веера, перчатки, кольца и даже прелестную безделушку — золотой шарик с колокольчиком внутри. Должно быть, ограбили какого-нибудь богача.

Смутное, неведомое дотоле чувство захлестнуло Хью.

— С какой стати такие подарки? — резко спросил он.

— Ну, по словам этих людей, в благодарность за сказание о Фальке. Но я думаю, что главная причина в моем человеческом к ним отношении. — Эдлин села на постели, обхватив руками колени. — Ведь я дала больным лекарства, поговорила с людьми по-хорошему и пообещала за них молиться.

— Я прошу тебя отослать все назад, — без размышлений настоятельно потребовал Хью.

— Что ты сказал? — В голосе ее чувствовалось полное непонимание.

К негодованию Хью, она и смотрела на него так, словно он сморозил глупость. Почему? Заботиться о жене — его обязанность. И никто не смеет ничего дарить Эдлин, кроме него, или без его разрешения. Тем более какие-то хамы! Он выпрыгнул из постели и бросился к своему сун-дуку.

— Я требую, чтобы ты отослала назад все, что они тебе дали!

— Может быть, не надо? — неуверенно и по-прежнему не понимая причины его гнева, произнесла она. — Я не хотела бы их обидеть.

— Ах, так ты боишься обидеть эту шайку воров?! — Хью распахнул сундук и начал рыться в сложенной там одежде.

— Хью! — позвала Эдлин и громко вздохнула. — Я знаю, что вещи краденые. Возможно, мне не стоило их брать, но те, у которых их отняли, вряд ли имеют шанс получить свои пожитки обратно. Многое из того, что мне досталось, очень старое: белье долгие годы пролежало в сундуках и пожелтело на сгибах, туфли покрылись слоем пыли… — Она все пыталась что-то объяснить. Хью принялся торопливо одеваться.

— Отошли все назад! — твердил он.

— Послушай, — она еще надеялась его образумить, — я пошлю в аббатство деньги, чтобы мне отпустили это прегрешение.

Но он не желал ничего слушать. Подумать только, каких-то два дня назад она была нищей приживалкой, а сейчас имеет все, что душе угодно!

Подумывая о женитьбе, Хью рассчитывал взять в супруги женщину, которая бы во всем от него зависела и ревностно пеклась о его благе, понимая, что от этого зависит и ее собственное. Встретившись в аббатстве с Эдлин, он решил, что она как нельзя лучше подходит на роль жены.