— Вы уверены, что виноваты именно ручки, а не руки? — осторожно спросила я. И тут же, без перехода, — могу ли я получить тему для эссе?

Тут профессор отмер и посмотрел на меня в упор:

— А вы, собственно, кто?

— Доркас Лагрант, студентка Четвертого Факультета. У меня годичный курс образования

— А, за свитком пришла, — потерял ко мне интерес профессор. — Иди в библиотеку и прочти там «Сказание о семи девах и неприступном драконе». Затем уложи свои мысли на бумагу. Твоих мыслей должно хватить на двести строчек средне-крупного почерка. Идите.

Коротко кивнув и поблагодарив профессора, который вновь принялся сокрушенно рассматривать пятно на рукаве, я протянула руку Ссерше. Но была остановлена резким:

— Стойте!

— Да, профессор, — я вздрогнула, представив, что сейчас он накинет мне еще сотенку строчек.

«Может, свести глаза к переносице? Раньше я это могла», пронеслось у меня в голове.

— Нам выдали новые методички, — сообщил он мне, — по которым мы должны благодарить студентов за сознат… Что у тебя с глазами?

— Ничего, — вспыхнула я. — Так, глупость.

— Очень многие великие дела начались с простой глупости, — ностальгически произнес профессор, откашлялся и постарался принять внушительный вид, — выражаю вас свою благодарность, студентка Лагрант. Вы догадались обратиться ко мне втайне от своих сокурсников, что… гм, что благотворно повлияет на учебный процесс. Или что-то вроде того. Вот теперь точно идите.

Перед тем, как Ссерша переместила меня в библиотеку, я успела заметить, что профессор вытащил маленькую книжицу, где сделал небольшую пометку и тяжело вздохнул:

— Осталось еще семнадцать благодарностей…

«Какие любопытные методички раздают местным профессорам», хихикнула я про себя. А потом поежилась — если заставить гордого человека (а тут еще и драконы с оборотнями) благодарить кого-либо из-под палки… Ох, боюсь, от некоторых «благодарностей» студентам захочется повеситься.

— Библиотека, — задумчиво прошелестела Ссерша. — Пусть госпожа будет осторожна — Ссерша нельзя туда. Ссерша сможет переместиться в библиотеку, только если госпожа будет умирать.

— Я не планирую, — фыркнула и я честно добавила, — если только от скуки.

Почему-то мне кажется, что многообещающее название «Сказание о семи девах и неприступном драконе» будет совсем не о том, о чем мне хочется думать.

Толкнув резные деревянные двери, я шагнула в полумрак и прохладу храма знаний. Высокие стеллажи стремились куда-то ввысь, к потолку, который был скрыт в серовато-коричневой дымке. За спиной гулко хлопнули створки и стало еще чуть темнее.

— Имя, факультет, курс, — проскрипело за моим правым плечом.

Круто повернувшись, я ошеломленно уставилась на закрывшиеся за моей спиной двери. Поперек эти дверей была искусно вырезана хмурая морда, которая сейчас недовольно на меня смотрела.

— Ну? — выдохнула она, кривя полные деревянные губы.

— Доркас Лагрант, Четвертый Факультет, годичный курс обучения, — выпалила я.

— А, помню, помню твоего отца. Типичный боевой маг — приходил в библиотеку только под конвоем профессоров. Чего надо? У тебя ж первый учебный день еще не кончился.

От такого напора я даже растерялась и потому крайне смущенно ответила:

— Мне бы эссе написать.

— А, старина Тарорен все еще идет студентам навстречу, — хихикнула деревянная рожа. — Ух как его за это ненавидят.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что у вас появляется свободное время и свободный допуск в библиотеку. Знания это самая ценная вещь в нашем мире. У тебя всего год, чтобы изучить хоть что-то. Других библиотек нет. Ну, кроме семейных. Но я тебе скажу, что выходить замуж только ради того, чтобы получить доступ к книгам… Такое себе удовольствие. Ты ведь никогда не узнаешь до свадьбы, точно ли хваленое собрание сочинений так хорошо, как о нем рассказывают.

— Я так понимаю, публичных библиотек не существует, — вздохнула я.

— Чего? Публичный дом эт в другом месте, — насупилась деревянная рожа и тут же хихикнула, — шучу. На какую тему эссе писать будешь?

— «Сказание о семи девах и одном неприступном драконе», — сказала я.

И деревянная рожа тут же буркнула:

— А, ничего не меняется.

В этот же момент подвижное деревянное лицо стало обычной резьбой. Пропало призрачно-зеленое свечение глаз, да и улыбка больше не кривила нарочито пухлые губы.