За прошедшую неделю я прокачала свой навык волшебной уборщицы с нулевого уровня до твердой пятерки. Кайрус погряз в тестах, два брата-дракона тоже куда-то пропали и мы с Ссершей оказались предоставлены сами себе. И я, чтобы сбежать от тягостных дум о письме госпожи Васси, с головой ухнула в учебу. Даже в библиотеку ходила три раза! Дух вилась вокруг меня, ворковала, обещала самые-самые интересные фолианты, но я стоически молчала, так что обошлась без магического истощения.

Ха, а еще сейчас мы, я и Ссерша, крадемся по ночному парку и выискиваем «идеальные веточки». Моя ши-тари все-таки решила свить себе гнездо. Правда, сама она называет это «приемлемой постелью». Но со стороны это выглядит как старое, рассыпающееся птичье гнездо.

— Ссерша проведет госпожу по парку так, что господин надзиратель ничего не увидит!

— Я же слышала, что ты можешь говорить нормально.

Меня давно уже подмывало начать этот разговор, но все как-то не находилось времени. А сейчас, сидя в кустах и придирчиво выбирая уже отмершие ветви — самое то. И ей деться некуда, и мне заняться больше нечем. Потому что все выбранные мною материалы были забракованы с крайне укоризненным вздохом. Я прям почувствовала себя врагом всего ши-тарского народа!

— Тяжело, — коротко ответила моя змейка. — Ссерша сказала так, как будто Ссерша свободная ши-тари. Чтобы мертвая оборотница испугалась.

— Мертвая? Ты недослушала, — я хихикнула, — ее успели спасти.

— Ее — да, — согласилась Ссерша, — ее вторую половину — нет. Ссерша говорила «я», чтобы мертвая подумала — «Эта ши-тари опасна, нельзя вредить Доркас». Говорить свободно могут только свободные и те, кто провел с человеком особый ритуал.

Мы замолчали. Где-то в парке заухала сова и я, решившись, спросила:

— Ты бы хотела? Ну, чтобы я провела этот ритуал?

Змейка замерла. Она вытянулась в струнку, как будто предвкушая что-то, как будто получила предложение исполнить ее заветную мечту! А после ссутулилась и, подхватив очередную веточку, покачала головой:

— Нет. Ссерша сейчас свободней. Старое зло не имеет над ней власти.

— Зло?

— Мертвая права — ши-тари вспоминают те времена, когда они пили людей, драконов и оборотней. Вольные времени. Но были и другие времена. Времена, когда ши-тари жили в гармонии с природой. Но один раз попробовав человека на вкус… Ши-тари больше не могут коснуться чистой энергии мира.

Она помолчала еще немного и продолжила:

— Есть легенда, что далеко-далеко в лесах живут свободные ши-тари, которые не пробовали вкус живых существ. Ссерше приятно в это верить. И страшно проверять — такие ши-тари, чистые от зависимости, будут презирать грязных сородичей.

Сказав все это, Ссерша замолчала окончательно. Мы набрали веток и змейка переместила нас в комнату. Где я крайне неудачно запнулась и свалила с тумбочки злосчастное письмо.

— Доркас терзается проблемой выбора, — глубокомысленно произнесла Ссерша. — Необходимо принять решение и станет проще.

— Мудро, — вздохнула я и, положив письмо обратно на тумбочку, легла на постель. Где-то в стороне шуршала змейка, она плела своё спальное место и, заодно, что-то вытворяла из того дырявого шелка.

«Самое разумное, это вернуть шаль и промолчать про письмо. Потом, в конце года, отдать его. Чтобы прошлое господина Васси не повлияло на мое будущее». Это была первая мысль. Такой тип действий был свойственен той мне, которая жила на Земле. Я шла вперед по чужим головам, отдавливала ноги и сбивала конкурентов с ног. Но здесь все иначе. Господин Васси не мой конкурент, он просто чел… оборотень, который добр ко мне. Добр не потому что ему что-то нужно, а потому что жизненные трудности не смогли сломать его, не смогли его озлобить.

«А меня смогли», мелькнула в голове непрошенная мысль.

«Завтра я пойду отдавать шаль и, заодно, отдам ему и письмо. И честно расскажу, как все было». Принять это решение оказалось очень легко. Просто потому что я чувствовала, это — правильный поступок. Настоящий.

«Новому миру — новая я», хмыкнула я про себя. Тем более, что вспоминать свою жизнь до перемещения было все тяжелее и тяжелее.

Нет, не так. Теперь, чтобы вспомнить себя-прошлую, мне требовалось усилие. Воспоминания опустились на дно разума и чуть-чуть подернулись слоем мутной воды. Но ничего, я смогу вытянуть из своего подсознания все, что мне потребуется.

— Доркас повеселела, — хмыкнула Ссерша, — ромашковый чай на ночь?

Сцедив зевоту в кулак, я покачала головой:

— Нет, спасибо, я и без того прекрасно усну.

И я не ошиблась — дрёма укутала меня своим пушистым покрывалом в тот же момент, как моя голова коснулась подушки. Вот только сон мне не очень понравился. Не удалось запомнить полностью, но самое грустное это понурая Бри, сидящая на подвесных качелях посреди мертвого сада. Вокруг нее кружились те самые золотые искорки, которые уже не раз были мною замечены.