Пещера то ощутимо шла на подъём и в душе появлялась надежда выбраться на поверхность, то также круто ныряла вниз. В конце концов, задумавшись, обуреваемый тяжёлыми мыслями, я врезался в Сашкину спину. Заглянув поверх его плеча, я увидел, что наш путь закончился. Впереди был тупик, образованный древним обвалом. Россыпь камней, различной величины, поднималась до самого свода. Не малейшей щели в ней не просматривалось. Не доверяя своим глазам, Сашка скинул рюкзак. Он минут десять лазил по завалу, пытаясь найти хоть какую-нибудь нору в этой куче породы. Перевернул и сбросил несколько больших камней, но всё без толку.

– Писец становится всё толще, – устало сказал он, усевшись на один из булыжников, – здесь нам тоже ловить нечего. Что будем делать Антоха?

– А что тут можно сделать, – пожал я плечами, тоже присев на большой камень и вытянув ноги, – я так понимаю у нас остался всего один вариант, лезть вниз, в колодец. Кто-то же его сделал, значит, есть надежда, что там могут быть другие выходы на поверхность. Я где-то читал, что наша Земля буквально прошита сетью рукотворных тоннелей. Кто их построил, когда и главное зачем, учёные точно сказать не могут. Да и не хотят они влезать в эту скользкую тему, чтобы не подпортить себе авторитет. Прикрываться теорией Дарвина и официальной историей человечества куда проще и спокойнее. Даже несмотря на то, что в последнее время она трещит по швам из-за всевозможных артефактов, которые находят люди.

– Извини Антон, что втянул тебя в это дело. Я только хотел, чтобы ты отвлёкся от своего горя, развеялся, а тут такая задница случилась. У меня самого не очень большой стаж спелеолога. Парни, с кем я общаюсь, тоже никогда в такую беду не попадали. Телефон здесь бесполезен, нет сети, я проверил, – Сашка смотрел прямо себе под ноги.

– Да ладно, – я попытался придать голосу уверенности, – нам сейчас только самобичевания и истерик не хватало. Я сам подписался, добровольно. Пошли назад, к колодцу.

Когда мы вернулись в подземный зал, Сашка молча привязал шнур к анкерам, и протянул мне обвязку.

– Всё нормально напарник, – я улыбнулся и хлопнул его по плечу, – мы выберемся. Может даже, в другом регионе окажемся, или вообще за границей. Я полез, спускай меня нежно.

Как ни странно я действительно успокоился. Может усталость сказалась, всё-таки мне давно уже не приходилось испытывать такие физические нагрузки. Как вышли из электрички, так всё время идём и идём, к тому же с рюкзаками. Но более вероятно, что после гибели Светки, я просто меньше стал ценить свою жизнь. Мне реально стало до лампочки, что с нами будет дальше. По-крайней мере со мной. Ну, а Сашка сам виноват, не я же его сюда затащил. Целиком его идея. Так что я спокойно перелез через ограждение и, держась за веревку, повис над бездной. Сашка заработал ручкой, и я стал опускаться. Выложенные гладкими каменными глыбами стены поплыли вверх. Я крутил головой, но картинка вокруг не менялась. Всё те же тщательно обработанные плиты. До дна луч фонаря на каске по-прежнему не добивал. Более мощный фонарь я заткнул за ремень, руки всё равно заняты верёвкой. Не знаю, сколько прошло времени, когда стены колодца внезапно исчезли. Фонарь вначале высветил сферически спускающийся вниз потолок, а затем и пыльный пол. На нём свободно лежали несколько лишних витков шнура.

Коснувшись ногами пола, я вытащил из-за пояса фонарь и скользнул лучом по стенам. Этот зал был раза в два меньше верхнего, поэтому стены просматривались очень хорошо. Два выхода были расположены практически напротив друг друга. Шириной метра три, четыре, они имели закругляющийся потолок, высота которого, в самой верхней точке, была не меньше пяти метров. Луч фонаря терялся в глубине проходов. Стенки зала и ведущих из него тоннелей были удивительно гладкими, но на них всё же отчётливо можно было разглядеть следы от инструмента. Конечно, не ручной кайлы, зубила или чего-то подобного, первобытного. Нет, здесь скорей поработала гигантская фреза, полосы на стенах имели характерный вид колец и спиралей, диаметром не меньше двух, двух с половиной метров. Ладно, пора сообщить Сашке, что колодец не тупиковый, есть шансы найти выход, ещё побарахтаемся.

– Всё нормально, – крикнул я, вернувшись к шнуру и задрав голову вверх, – есть проход, даже два. Давай рюкзаки, спускай.

Сашка потянул шнур вверх, а я отошёл в сторону. Глядя на стену я попытался сложить царапины в какое-нибудь изображение или надпись. Не получалось, обычные следы обработки, никакого художественного орнамента здесь не прослеживалось. Сзади послышался негромкий стук. Сашка, лось здоровый, сразу оба рюкзака, решил опустить. Я отвязал нашу поклажу и оттащил её чуть в сторону.

– Спускайся, – крикнул я напарнику.

– Ну вот, два варианта, – сказал я, когда Сашка оказался внизу, – куда пойдём? С виду они абсолютно одинаковые.

– Сейчас посмотрим, – осмотрев оба тоннеля, Сашка полез в свой рюкзак.

Покопавшись, он достал небольшую свечку и чиркнул зажигалкой:

– Куда воздух тянет туда и пойдём.

Он подошёл к одному из выходов и долго стоял, наблюдая за пламенем свечи. Пламя горело ровно, не отклоняясь в сторону прохода. Покачав головой, Сашка подошёл к другому выходу из зала. Здесь он стоял ещё дольше, а свеча продолжала спокойно гореть. Пламя одинаково отклонялось то внутрь коридора, то в обратную сторону.

– Блин, фокус не удался, – озадаченно произнёс Сашка и погасил свечу, – но мне почему-то этот коридор нравится больше, а ты как думаешь Антоха?

– Да мне без разницы. Раз тебе он больше нравится, пошли по нему, – ответил я и закинул свой рюкзак на плечи.

Мы прошли с полчаса и вновь остановились. От «нашего» тоннеля отходил ещё один, строго под прямым углом. Этот проход был значительно меньше по диаметру, примерно вдвое. Он напоминал обычный дверной проём, разве что потолок в нём тоже был закруглённый. Высота его была не больше двух с половиной, трёх метров. Сашка повторил манипуляцию со свечкой, но опять без видимого успеха.