Я неслась со всех своих ног, и не заметив бордюр, полетела кубарем в сторону Грибоедовского канала, врезавшись в ограждение. Разодрав в кровь колени и локти, я кое-как села, пытаясь прийти в себя. Вместо этого меня захлестнула истерика и на миг показалась, что мне плевать, на то, что может случиться. Наверное, мне действительно лучше погибнуть в этой канаве, чем волочить свою никчемную жизнь.

Тонкие струйки горячей крови стекали по ногам, я размазывала их дрожащими руками, пытаясь хоть как-то утихомирить истерику. Затем я вспомнила о никотине. Почиркала зажигалкой, пальцы дрожали. Затянулась глубоко, откашлялась и снова вдохнула, как вдруг услышала над головой недовольное «Ц». Подняв полные слез глаза, я увидела протянутую мне руку, а потом и знакомые белые фары.

– Вставай, поедешь со мной, – я помню этот низкий голос из темного угла, велевший принести перепелов. Он знаком с «нюхальщиком». Где же гарантии что я вновь не попаду в лапы этого подлеца!

– Я никуда с вами не поеду, дяденька, – умоляюще произнесла я, не вынимая из губ сигарету. Голос от рыдания стал хриплым.

Мужчина присел на корточки, и только сейчас до меня дошло, я видела его гораздо раньше. Пиджак, полы которого я едва не натерла, голубые глаза, волосы слегка взъерошены, давно не брит, Карнелий Фиджерсон… – грабитель, то есть вип-клиент ювелирного салона. Он забрал из моего рта сигарету, затянулся и выпустил дым в сторону. Когда его взгляд вернулся ко мне, я снова разрыдалась. В ответ он провел рукой по челюсти, уголкам своих губ и произнес:

– Мы оба понимаем, ты вряд ли сможешь удрать.

Я взглянула на свои, то есть Наташкины босоножки, которые в момент моего виртуозного падения свалились с ног, и теперь болтались на тонкой лямке. Потом подняла взгляд. Мимолетная ухмылка. Я вздрогнула, когда мужчина коснулся моего предплечья, вернув на место лямку платья. А потом за секунду поставил на ноги.

– Пустите, пожалуйста, не нужно! – рыдала я.

– Успокойся. Никто тебя не тронет, – он поднял меня на руки и понес.

Я брыкалась как селедка, выброшенная на сушу, пытаясь прикрыть оголившийся зад в этом неразумно коротком платье! Мужчина продолжал нести меня к машине.

– Станислав Юрьевич, ну ее нафиг, сейчас всю улицу разбудит. Кто-нибудь на телефон снимет, не дай бог засветитесь за этим делом. Гендиректор Индоминуса насилует малолетку прямо на Грибоедовском! Представляю заголовки!

– Володя, она живой до дома не доберется в этом платье.

– Поставьте меня, я больше не буду кричать, правда, – захлебываясь в слезах прошептала я. Сил на крик больше не осталось. Водитель открыл заднюю дверь, вытащил коврик и бросил его на землю. Очень предусмотрительно, учитывая, что я босая.

– Сядешь в машину – скоро будешь дома, но можешь остаться тут, выбирай. – Не посмотрев на меня, он сел на переднее сиденье, откуда добавил, – Володя, проводи ее до метро и проследи, чтобы добралась до дома, – стекло медленно поползло вверх, а я так и осталась стоять на маленьком коврике посреди бульвара. В попытке вернуть туфли на положенное им место я потеряла равновесие, без того разбитые колени и ладони заныли с новой силой. Я свернулась в калачик, пытаясь как можно тише пережить боль.

– Девушка, милая, я очень вас прошу, поедемте. – Нагнувшись ко мне прошептал Володя. – Уже три часа ночи, а мне завтра еще в аэропорт ехать, а потом работать весь день, а ночью опять в аэропорт. Очень хотелось бы поспать. Пожалуйста, садитесь в машину, вас никто и пальцем не тронет. Поверьте, такая как вы никогда не заинтересует Станислава Юрьевича…

– Это мерседес? – зачем-то спросила я, когда села на заднее сиденье автомобиля, оглянув мягкий бежевый салон. Выражение «такая как вы никогда не заинтересует» внушало доверие. Ненавязчивый аромат мужского парфюма витал в воздухе. Серебристая подсветка указывала на дверные ручки, кнопку стеклоподъемника и люк в потолке.

– Это мерседес-майбах.

– А выглядит как мерседес, – я разбираюсь в машинах, у меня ведь есть Макс.

– Как вам будет угодно, – добродушно произнес здоровяк, сев за руль. – Куда? – спросил он у «грабителя», тот оглянулся, молча переадресовав вопрос мне.

– Я не собираюсь говорить вам, где я живу, – мужчина недовольно вздохнул.

– Хочешь ко мне?

– Нет!

– Я так и думал. Так куда?

– Можно мне туда, где есть такси.

– Девушка, что там, что тут незнакомые мужчины, учитывая ваше состояние и длину юбку, вы сильно рискуете, – чуть более раздраженно произнес водитель майбаха.

– Откуда мне знать?

– Ну, во-первых, дети нас не интересуют. Пьяные в стельку дети тем более.

– Мне двадцать один! Я не ребенок.

– Это предложение? – водитель оглянулся и посмотрел на мои разбитые в кровь ноги.

– Нет! – я постаралась оттянуть юбку вниз, но она тут же вернулась на прежнее место. – В метро.

«Грабитель» снова цыкнул и тяжело вздохнул.

– Поехали в центр, выйдешь там, – бросил он через плечо.

Я вытаращилась в окно, чтобы не пропустить остановку и не проснуться где-нибудь в подворотне без трусов. Места на заднем сиденье было столько, что я с легкостью протянула ноги вперед, пытаясь отойти от случившегося. Ведя счет желтым фонарям за тонированным стеклом, я почувствовала, как перед глазами все поплыло. Вдруг возник танцпол, откуда я хотела сбежать, хотя еще недавно отплясывала как шальная императрица. Наташка все несла Абрау, раздавая бокалы в толпу. Внезапно кто-то толкнул меня в спину, и я рухнула на пол в чью-то блевотину.