Избранные стихотворения / Br?ve Anthologie
вернуться

Горма Жак
Шрифт:
Когда наступает ночь,тянет по небутучи лёгкий ветер,когда она нас оставляетодних в просветеземной судьбины,мы понимаем вдруг, резко,что здесь были всегда мы,что это —наше место.1984

Это стихотворение – простое и понятное, однако за ним скрывается целый пласт символизма, а ещё угадывается гипотеза Гайи Джеймса Лавлока – мысль о том, что наша планета – единая живая система, одушевлённая неким всеобщим бессознательным. Да и в традиции символистов есть особое природное бессознательное.

Неслучайно в конце XIX века Морис Метерлинк в одноимённых эссе изучал разум цветов и жизнь пчёл [4] , а его современник философ Эдуард фон Хартман сформулировал идею о некоем бессознательном начале, лежащем в основе всего сущего. В поэзии Горма явно просматриваются эти глубокие философские идеи. У него тоже так: каждый наш настоящий момент вписан в вечное движение жизни, и «небо, огромное и прозрачное […] наблюдает […] за всеми обитателями Земли», а внизу деловито снуют муравьи («Муравейник»). Поэтический текст Горма вопрошает о тайне, и в центре вселенной – человек и его предназначение «в просвете земной судьбины»:

4

Maurice Maeterlinck. «Жизнь пчёл» (La Vie des abeilles), 1901, и «Разум цветов» (L’Intelligence des fleurs), 1907.

Человек —это тайна, рассказанная так быстро,что мы не успеваем ухватить её суть.

Чтобы «ухватить суть» нашей собственной тайны, у нас есть целые эпохи человечества, тома энциклопедий и достижения тех, кто исследует Землю и космос, раскрывая секреты близлежащих планет. Но есть у нас и поэзия как особый и необходимый вид знания о человеке и о мире, который его окружает. Знания, связанного со словом, составляющим фразу, и с тем, что прячется в её пробелах. Что там, на следующей странице?

Елена Труутс,

поэт, специалист по творчеству Натали Саррот

и современной франкоязычной поэзии

peau-pierre

Henry Fagne, 1974

Sous ses paupi`eres br^ulantesla page ouvre ses yeux frais.Cette pierre sur laquelle j’aiguise mon crayon et dont le bruit r'e'eveille et attire `a l’angle aigu du hasard un l'ezard fascin'e; cette pierre hurlante et muette garde trace de l’invisible faux.La terre glisse sous nos paupi`eresentre l’'eboulis des nuages et celui des pierres.
*
`A l’heure o`u flanchent les genoux du jouret s’'epanche la longue cha^ine r^eveuse de l’amour;`A l’heure o`u les lourdes tresses de la nuitse d'enouent sur ton coeur et baignent ta nuque dans l’oubli;`A la naissance des reins d’une vigneo`u glisse de sa hanche la longue tra^ine silencieuse des collines.

ве-ка-мень

Издательство «Анри Фань», 1974

Пусть веки обжигают,страница освежает взглядом.Камень… я точу о него карандаш,его звук пробуждает, манит,на краю его – ящерица горит.Камень, воющий и молчащий,след хранит неувиденной лжи.Прикроешь веки, заскользит земля,то облаком, то камнем нас слепя.
*
В тот час, когда у дня подкашиваются ногии зачинаются любовные дороги,В тот час, когда ночь расплетает косы,бросая на сердце забвенья россыпь,Когда родится виноградная лоза,сбегая по пригорку, как слеза.
*
Cette vague qui enfle et d'eferle ses hanches de perles,cet arbre qui monte et gonfle la gorge des merles,deviennent, au rivage o`u s’enlise l’image,aux sables des paupi`eres qu’amenuisent les ^ages,ce chuintement des feuilles qui se fr^olent, filles de l’eau,ce chuchotement du silence derri`ere toute parole.
*
Le soleil se d'elivre de sa stupeur de cuivre,la pierre se lib`ere de sa torpeur de pierre,l’arbre sort de son sommeil de feuilles,quand l’oiseau tire `a longs traits son chant du silenceet la substance du jour de son linceul.
*
Волна раздулась, бьётся жемчугами,ствол дерева растёт и полнится дроздами, —увязнув в образе на берегах ресниц, —где годы вспять идут. И локоны девицпереплетаются, шепча, с листвой.И слово каждое укрыто тишиной.