Мое молчание привлекает его внимание. Он останавливается и оборачивается ко мне. Голубые глаза глядят выжидательно.

— Ну так что, сваришь?

Слова с тривиальным маршрутом застревают у меня в горле. Почему я сейчас, опешив от наглости мужчины, не могу его отправить? Вместо этого, захлопываю рот и покорно киваю.

— Ладно. Идем.

Машу рукой в сторону кухни и первой следую туда.

Потемкин без лишней скромности сразу присаживается за стол, а я достаю джезву и берусь за приготовление кофе.

В памяти всплывает предупреждение Кречетова, и к горлу подступает обида. Но вот уместна ли она?

Чтобы я делала на его месте, если бы кто-то хотел общаться с моим ребенком? Это его способы защиты. Я бы возможно, вообще слушать бы никого не стала. Мы женщины куда более категоричны и боязливы. Или мне так кажется.

Обида отпускает, и я могу спокойно произнести его имя.

— Мирон, — мельком гляжу в его сторону. Обнаруживаю, что он внимательным взглядом изучает интерьер моей кухни. Но когда я произношу его имя, он тут же смотрит на меня, — пока я варю кофе, объясни мне свой ранний визит.

Незлобно хмыкнув, он приподнимает бровь.

— Это ты мне ответь, почему ты не готова?

— В смысле? — часто моргаю.

— Вчера на твой е-мейл я отправил тебе график встреч с Авророй.

В изумлении гляжу на него.

— Ты же сама сказала, что я должен сам решить, как часто ты с ней будешь видеться.

Тихонечко вздыхаю.

— Вечером не проверяла почту, — кошусь на джезву. — Вчера была пятница, и я была занята.

— Кем? То есть чем? — оговаривается Потемкин.

— Собой. Приняла ванну и легла раньше спать.

У мужчины вырвался смешок.

— Что, Лизонька, переутомило тебя общение с нашей семьей?

— А ты этого только и ждешь?

Я метнула в Мирона негодующий взгляд, а потом занялась кофе. Сняла напиток с огня и разлила по чашкам.

— Ты все не так понимаешь, — распознаю в его голосе желание мне что-то объяснить.

Я осторожно ставлю перед ним горячий кофе.

— Так растолкуй мне. Об этом и прошу, — недоумевающе пожимаю плечами.

Подхватываю свою чашку и присаживаюсь напротив моего утреннего гостя.

— Доброе утро, Лиза, — миролюбиво раздается напротив.

Поднимаю глаза.

— Я знаю, что ты велел Вадиму проверить сведения обо мне, — совершенно невозмутимо произношу я, но волнение пробуждается внутри меня.

Пробую кофе, чтобы отвлечься, вот только это мало помогает.

— Это он тебе сказал? — мрачнеет мужчина.

Мой ответ таится в глазах.

— Вот гад!

— Не стоит, Мирон. С одной стороны твой работник поступил благородно. И твое поручение вполне разумно.

— Пойми, Лиза, я так хочу обезопасить себя и свою семью, — довод Потемкина звучит вполне убедительно.

— Да, проходимцев много, не спорю, — соглашаюсь, — вот только я никогда не думала, что меня кто-то может принять за них, — усмехаюсь.

— Ну, прости, — разводит руками он.

— Ладно, Мирон, проехали, найдешь что-то умопомрачительное обо мне, дашь почитать, — шучу я. — А теперь выкладывай, зачем пришел на самом деле.

Он вертит чашку кофе на блюдце, а потом резко вскидывает на меня свои глаза лазурного оттенка и выдает:

— Договариваться.

— О чем? — испытывая легкий шок, молвлю я.

— О прикрытии, — его брови чуть приподнимаются.

— И кто кого прикрывает? — перехожу на заговорщицкий тон.

— Ты меня, Лиза.

Открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но, не имея должного представления, что именно от меня требуется, соображаю не сразу.

— Мирон, сейчас суббота, утро, объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду.

Складываю руки перед собой, принимая позу ученицы.

— Ладно, — Потемкин глядит на меня с просветленным снисхождением.

И я приготовилась слушать.

— После недопонимания в ресторане мне хотелось тебе ответить.

Мы встречаемся глазами. Вот она — правда! Вбираю в грудь больше воздуха.

— И я назло представил тебя моей матери своей девушкой, — продолжает признаваться Потемкин. — Я был уверен, что ты ей не понравишься. Ей никто никогда не нравился. Не думал, что будет исключение и кому-то повезет.

Мужчина выразительно посмотрел на меня.

— По-твоему плану она должна была меня выгнать? — не сдерживаюсь я, чтобы не задать вопрос.