— Она никого не выгоняет. Только принимает сухо.

— А мне даже предложила остаться на ночь.

— Вот именно! — согласился Мирон. — Я хочу сделать предложение.

Внутри себя я четко ощутила протест. Но выслушать я была обязана.

— Слушаю, — натянув улыбочку, подношу чашку с кофе к губам.

Как же хочется спрятать эмоции. Обнимаю чашку двумя руками и пью остывший напиток.

— Будь моей ширмой.

Я едва не выплевываю кофе на стол, с трудом совершаю глоток. Аж до боли. Провожу ладонью по губам.

— Как это? — осипшим голосом уточняю я его видение наших отношений.

— Ты будешь моей девушкой для моей мамы, для моих партнеров, для прессы, но не настоящей для меня.

Театрально опускаю уголки губ.

— Вот оно как, — деланно грустно произношу я.

— У меня есть девушка, — не стесняясь, откровенничает он.

Понятливо киваю, хотя в груди прожигает боль. Откуда она взялась? Эта… боль?

— Что вы предложите взамен?

Только произнеся фразу, понимаю, что машинально перешла с «ты» на «вы», а делаю я так, когда хочу избавить себя от общества того или иного человека.

Черт!

На один миг прикрываю глаза и поджимаю губы.

— Ты, — выдыхаю я. — Что ты предложишь мне взамен, Мирон?

— Я сделаю, как ты хотела, не отправлю Аврору учиться в Англию, — с широтой души объявляет он. — К тому же ты сможешь с ней часто общаться. Быть ей подругой, как и хотела.

Ого! Какая щедрость!

Во мне просыпается актриса. Выразительно хлопаю глазками.

— А как же информация обо мне? Вдруг со мной что-то не так?

— Я, разумеется, все проверю, — Потемкин не спешит отказываться от ранее сказанных слов, — но знаешь, Лиза, я только потом понял, что погорячился.

— Ой! Как же так?! — он даже не видит, что я играю. Вот слепец! Я страшно в нем разочарована.

— Макс Видов — большой профессионал. У него в компании только первоклассные специалисты. А ты, Лиза, ведущий специалист.

— Спасибо, что напомнил, — благодарно улыбаюсь, — но как-то все задним числом, Мирон. Сначала сделал, а потом подумал.

С расстановкой произношу я, и избавляюсь от всей театральщины на своем лице. Долго и пристально всматриваюсь в глаза необычного оттенка и потом тихо и уверенно выдыхаю:

— Нет.

— Ну что ж, — произносит он с видом нагостившегося гостя, но я его перебиваю.

— Нет, — мотаю головой, — ни каких «ну и что ж». Ты в меньшинстве, Мирон, — деловым тоном сообщаю я. — А уж после того, как я поделюсь с Дарьей Филипповной своими подозрениями, что ты мне изменяешь, — мои губы замирают в коварной улыбке, — ты и вовсе окажешься не удел.

Он не удосуживается даже моего взгляда. Со скрипом выдвигаю стул и выхожу из-за стола. Мои губы готовы вот-вот искривиться в горькой усмешке, но злорадство — это не для меня.

Сейчас я как никогда понимаю, что Аврора нуждается в моей защите и помощи. И я ей эту защиту обеспечу, несмотря ни на что. То есть ни на кого!

Изнутри эмоции охватывают все тело. Я чувствую, как меня начинает потряхивать. Разные мысли лезут в голову. А вдруг у Авроры были и другие причины обратиться ко мне за помощью?

Я крепко задумываюсь и не сразу обращаю внимание, что Потемкин уже находится около меня. Заметив его фигуру, стремительно разворачиваюсь к нему.

Широко распахиваю глаза от того насколько близко он посмел ко мне подойти. Я успеваю вдохнуть, но забываю выдохнуть.

— Что, крошка, испугалась? — понизив голос, самоуверенно произносит он.

Все мое смятение на лице написано. С этим надо что-то делать.

— Я тебе не «крошка»! — сузив глаза, и с открытым возражением шиплю я.

— Но ты же хочешь быть моей девушкой по-настоящему? — с нажимом рыкает Мирон, наступая.

Он подходит ко мне вплотную до такой степени, что приходится повернуть голову в сторону, чтобы не соприкоснуться с ним носами. Я ощущаю на своей щеке и шее его дыхание. Мурашки стайками сбегают по позвоночнику… от страха.

Чертов маньяк!

Нет! Он же не такой! Я ошибаюсь…

Заставляю себя вздохнуть.

Назад никак не отойти, за моей спиной кухонная столешница. Какие-то жалкие сантиметры и она врежется мне в поясницу. Завожу руки за спину, обхватываю край столешницы и, отпряв от мужчины насколько сколько это было возможно, поворачиваюсь к нему.

Воинственное пламя вспыхивает в моих глазах.

— Я не собираюсь покрывать твои похождения, Мирон, — цежу сквозь зубы, — не для того я родилась, чтобы служить «ширмой» для мужчины, который не может определиться, что ему нужно.