— А ты можешь вести себя прилично? — призываю я, повысив голос на пару тонов.

— Я? В своем собственном доме? — Мирон готов рассмеяться. Уже смеется.

— Хотя бы двери кабинета закрывай.

— Я не выношу духоту. Мне душно, если дверь закрыта. А вообще астматик, если хочешь знать, — попутно сообщает он.

— Да? — сдвинув брови, зачем-то переспрашиваю я.

— Да, — ровно отрезает он.

Вздыхаю, туже затягивая концы пояса халата.

— По существу, у тебя какие ко мне претензии, Лиза? То, что я взрослый сорокалетний мужик, полный здоровья и сил сплю с бабой…э-э-э с женщиной? М-м-м?

Глаза лазурного оттенка неумолимы.

Сказать мне нечего. Да и говорить я не могу из-за подкатившего к горлу кома.

«Пора вызывать такси, Лиза», — прихожу к выводу я, абсолютно потерявшись.

На носках разворачиваюсь к выходу, но не успеваю сделать и шага, когда слышу:

— Я ни к кому завтра не поеду, если ты для меня кое-что сделаешь.

Через плечо кидаю на Мирона ясный и стремительный взгляд.

— Я тебе не рабыня! — прищуриваюсь.

— А я тебе не мальчик.

Сверлим друг друга глазами.

— Разговоры на уровне песочницы закончились?

— Мирон, это ты мне сейчас говоришь? — от возмущения ахаю я.

В следующую долгую треклятую минуту Потемкин, будто специально молчит.

Он покидает кресло и у небольшого бара наливает две порции чего-то там, при этом, не забывая стрелять в мою сторону лукавым взглядом.

Зачем?

Явно что-то задумал.

Я, тем временем, принимаю позу «уговорите меня, остановите меня». Переношу вес на правую ногу, левую чуть выставляю в сторону. Скрещиваю руки на груди. Самую малость надуваю губы и чуть их поджимаю.

— Держи, — ровным тоном произносит Мирон, протягивая мне низкий пузатый стакан.

— Не буду, — мотаю головой.

— Лиза, я попросил тебя взять стакан, а не выпить, — все так же спокойно говорит он.

Мельком посмотрев на него и не обнаружив на лице мужчины ни капли лукавства, принимаю стакан. Зачем-то изучаю содержимое. Янтарная жидкость с кусочками льда.

— Присаживайся.

Я, было, устремилась к креслам у рабочего стола, но хозяин дома меня тут же поправил:

— Нет, не туда, — он кивает на диванчик, который стоит у правой стены от рабочего кресла Мирона, — на нем тебе будет куда удобнее.

Ну надо же какой заботливый.

Не хочу тянуть время. Самой хочется уже определиться: или я остаюсь, или я еду домой.

Я по-домашнему располагаюсь на диване. Сняв шлепанцы, подбираю ноги под себя. Прикрываю обнажившиеся икры полами халата. Благо он длинный и свободного кроя.

Потемкин возвращается в свое кресло. Теперь я сижу по диагонали к нему. На безопасном расстоянии.

Хм. Это все для того, чтобы я чувствовала себя уютнее и спокойнее?

Водружаю стакан на широкий подлокотник и обнимаю его ладонями, словно кружку горячего чая или кофе.

Заняв свои места, кажется, мы готовы к диалогу.

Ожидающе гляжу на мужчину. А он задумчиво гладит свою густую бороду.

— Пей.

— Ты же сказал…

— Один глоток. Пожалуйста, — уже мягче добавляет он.

Вот упрямый! Вечно ему надо командовать! Пыхчу, но глоток делаю.

— Что это? — морщусь.

— Холодный чай. Фирменный рецепт матери.

Чтобы убедиться в правдивости слов Потемкина, пробую еще раз. Вроде бы похоже на чай, только с травами.

— Мирон, может, уже приступим к диалогу? А то у меня складывается впечатление, что ты будто намеренно его откладываешь.

В точку!

Он ухмыляется, на миг отведя глаза.

— Лиза, сейчас без юмора.

Пожимаю плечами, все сейчас зависит от него самого.

Уставившись на рабочий стол, он задумчиво облизывает губы и лишь потом решается на признание.

— То, что ты мне рассказала в гараже, многое меняет. И я боюсь, что ты откажешься от моего предложения.

— Я не понимаю, о чем ты, Мирон, — хмурюсь, а внутри все вопит: “Только не это!”

— Если моя мать тебя действительно «присмотрела»… А в этом у меня уже нет сомнений, — он вздыхает. — Лиза, дело в том, что в последнее время моя мать сильно изменилась. Я все не мог понять, в чем дело. А вот теперь понимаю.

Меня жутко располагает то, что он говорит со мной спокойно, искренне и откровенно.

Я даже чувствую эту открытую энергетику, несмотря на то, что сижу на приличном от мужчины расстоянии.

И вдруг у меня закрадывается мысль, что «вспыльчивый бунтарь» это всего лишь маска?

Мурашки по коже побежали от этой мысли. Неужели это так.

— Мирон, скажи как есть.

Он цокнул и, мотнув головой, выдал:

— Короче, она хочет, чтобы я остепенился, женился и перестал лезть к медведю в берлогу.