Рун был древнейшим волшебством земли. Грифон жил задолго до того, как появились языки, а с ними и его имена. Она наблюдала за тем, как Вер парит на фоне ярко сияющих звезд и луны цвета шампанского, и так же, как малышка Хепри очень, очень давно, Карлинг чувствовала, как душа покидает ее тело вновь и вновь.

* * *

Когда десять минут превратились в полчаса, она перестала ждать и занялась другими вещами.

Книги разрывались криком, пока она сжигала их. Их визги, словно когтями, выцарапывали ее голову изнутри.

Она была готова к этому, сначала заставив Розвен поклясться, что та не выйдет из главного дома. Такого яростного спора Карлинг совершенно не ожидала, и, пожалуй, начала уставать от того, что все дается с такими усилиями. Пора это менять.

Потом Чародейка сотворила заклинание, защищающее коттедж, насыпав соли вокруг камина. Она заткнула уши воском, смягченным при помощи миры, душицы и белого шалфея, надела кожаные перчатки, также заговоренные от любой магии, — как светлой, так и темной.

Задача была вредоносная, утомительная и она откладывала ее слишком долго. Хорошо, что ей не нужно дышать, ведь дым от огня был ядовит. К тому времени, как с книгами было покончено, Чародейка вся покрылась копотью и очень ослабла.

Рун правильно все понял. Ей нужна какая-то опора, которая поможет бороться за жизнь. И все же, нужно действовать так, будто находишься при смерти. Черная магия в книгах слишком опасна, чтобы оставлять их без присмотра, а Карлинг не верила, что даже самый надежный Страж избежит соблазна использовать в своих целях эту опасную библиотеку.

Если ничего не предпринять, рано или поздно магия этих томов проделает брешь в барьерах, которыми Карлинг оградила кабинет. Либо кто-нибудь найдет способ добраться до них. Всегда находился чертов дурак, считающий, что достаточно силен чтобы использовать черную магию и противостоять ей. Высокомерие, жестокость, алчность и глупость. Вот почему черная магия все еще существует на свете. Темные Силы подпитывались этими качествами, словно пикантными закусками.

Для лучшего очищения Карлинг заложила огонь из кедровых поленьев и поддерживала его с помощью Силы, поэтому пламя пылало неестественно горячо и ярко. Когда последняя книга превратилась в пепел, она сняла свой кафтан, перчатки и бросила их в очаг. Взяв кувшины с водой, настоянной под светом Ведьминой луны, Карлинг залила пепел, так что теперь все было очищено трижды: солью, огнем и водой.

Покончив со всем, Вампиресса взяла два других кувшина и направилась в ванную. Она смыла сажу с волос и тела, воспользовавшись мылом из эвкалипта, ладана и лаванды, которое сварила специально для таких случаев. Накинув чистый хлопковый кафтан, Карлинг вышла из ванной. Запах от нее исходил довольно едкий, но, по крайней мере, кожа очищена от остатков темной магии.

Проверив мокрый пепел в последний раз, она оставила коттедж открытым, для проветривания, и пошла в главный дом.

Ночь почти закончилась. Небо на востоке окрасилось в предрассветные цвета. Войдя в кухню, Чародейка обнаружила Распутина, мирно спящего на подушке и Розвен, потягивающую бладвейн. Никаких признаков Руна, да она и не ждала обнаружить его здесь. Он не стал бы мешать ей сжигать книги, но остался бы ждать рядом с коттеджем.

Карлинг оставила открытой дверь в кухню. Когда Чародейка усаживалась за стол, в дом заструился прохладный, свежий воздух. Поднялся сонный Распутин, медленно доковылял до Вампирессы и устроился на ее босых ногах. Она взяла его на руки и положила себе на колени, где он, что-то проворчав, свернулся, спрятав нос под пушистым хвостом.

Женщина улыбнулась Розвен: — Ты дала мне больше, чем я когда-либо имела право просить, и гораздо больше, чем я могла ожидать. Благодарю тебя за твою преданность и за все, что ты делала. Мне нужно попросить тебя об еще одной вещи.

— Конечно, — ответила девушка.

— Забери Распутина и возвращайся в Сан-Франциско. Я знаю, что тебе не нравится заботиться о нем, поэтому найми кого-то для этого. Удостоверься, чтобы этот человек прошел все необходимые проверки у нашей охраны, чтобы он поладил с остальным персоналом и смог разместиться в моем городском доме. Потом тебе придется придумать, что будешь делать со своей жизнью.

— Нет, — ответила Розвен. Слезы струились из ее глаз.

— Тебе надо подумать, — тихо сказала Карлинг. — Я понимаю, что тебе придется полностью изменить свой уклад жизни. Я сказала Дункану, чтобы он открыл счет в банке на твое имя и положил достаточно денег. Должно быть, все уже сделано.

— Я не уйду.

— Ты должна, — сказала Карлинг. Ее голос и взгляд были теплыми, но в тоже время, тон оставался непреклонным. — Время пришло, Розвен. Ты несчастлива уже долгое время, и я была эгоисткой, держа тебя при себе все это время.

— Но я не могу уйти, — замотала головой Розвен. — Я люблю Вас.

— И я люблю тебя, — сказала Карлинг и удивилась, обнаружив, что искренна в этом чувстве. — Но ты использовала меня как предлог, чтобы не жить собственной жизнью, и я никогда не давала тебе повода командовать собой или контролировать то, как я собираюсь поступить. И я никогда не обещала, что ты будешь со мной все время. Есть вещи, с которыми я должна столкнуться самостоятельно, и ты тоже.