— Моисей Яковлевич. Помнится, при первой нашей встрече, когда вы помогали мне решить некоторые проблемы сначала в Кобрине, а после в Высоком Граде, при желании вы изъяснялись без, так скажем, особенностей дефекта речи…

— Да как-то… пгивык уже, знаете-ли, — пожал плечами Моисей Яковлевич. — Пгофдефогмация…

Ну да, ну да — усмехнулся я. И всерьез его из-за этой «пгофдефогмации» не воспринимают. До того момента как не поймут, что этот несуразный картавящий почти вьюнош, с ясными глазами удивленного младенца, уже не просто вцепился в тебя как стая пираний, а начал рвать как тузик рвет британский флаг.

Подумал, но говорить об этом не стал. Что-то накатило на меня; отстраненность какая-то от проблем, словно пытаюсь убежать от ответственности серьезных решений. Мне сейчас предстоит одно из самых важных дел в этой жизни, а я о причинах картавости Моисея Яковлевича задумался. Сентиментальность в глаза попала, не иначе — одернул я себя, и вернулся в реальность, отбрасывая лишние эмоции.

Около получаса мне потребовалось на финальное, контрольное и очередное повторение указаний. Как пилот по чек-листу прошел: ведь оба они — и Измайлов, и Фридман, на неопределенный срок оставались охранять мою собственность. Усадьбу Юсуповых-Штейнберг, усадьбу Делашапель в Архангельске, и все мои новоприобретенные княжеские активы — логистические терминалы и объекты туристического кластера. Все мое имущество от северного до южного российского моря вплоть до земель неизведанных, в общем. И Фридман должен был стать хранителем всего озвученного в юридической плоскости, а Измайлов в более физической.

Самое главное конечно, о чем я еще раз, в очередной даже не второй и не третий, упомянул — самое главное, это охрана этой усадьбы и Места Силы. И местного портала в Инферно: Измайлов, кроме всего прочего, из-за того, что я сейчас забирал с собой Чумбу, оставался за главного и в моих владениях в другом мире — на стоянке племени кровавых бурбонов, вождем которых я также случайно стал совсем недавно. Не без участия родезийской принцессы, кстати, которая сейчас заказала себе уже третий бокал глинтвейна.

Интересно, а если она сейчас накидается качественно, а потом промахнется и отрубит мне руку по самую шею?

Саманта вдруг, уловив эту мою неосторожную мысль, сверкнула глазами. Буквально сверкнула, пламенем. Резко обернувшись, растеряв всю отстраненную вальяжность и вскинувшись как хищная кошка, Саманта посмотрела мне в глаза.

«Иногда ты бываешь настолько невыносим, что хочется тебя ударить»

«Эм, ну я просто немного пережива…»

«Это. Безалкогольный. Глинтвейн»

«Упс. Ну прости, я не поду…»

Саманта меня уже не слушала — отвернувшись и плотно отгородившись ментальным барьером.

Мда, неудачно получилось.

Через несколько минут мы с Фридманом и Измайловым закончили. Оба одновременно поднялись и вышли — один готовить мой путь на Занзибар, второй контролировать подготовку медицинского кабинета. Где Накамура уже колдовал над бионическим протезом, маскируя все самое доступное и лучшее под обыденный девайс.

Когда Фридман с Измайловым вышли, Саманта на меня даже не посмотрела. Она грациозно потянулась, и отставив бокал, поднялась с кресла. Принцесса отвернулась от меня, и медленно двигалась вдоль стены. Рассматривая оружие, трофеи и в очередной раз вернувшийся на место портрет Петра Алексеевича Штейнберга. Который теперь, кроме меня, остался единственным представителем имперского княжеского рода Юсуповых-Штейнберг.

Наблюдая за Самантой, и зная особенности ее взрывного нрава, я думал, что бы такое сейчас сказать, чтобы… не додумал: неожиданно Ира с Адой, которые все это время молчаливо и незаметно стояли у дверей, одновременно развернулись и вышли из кабинета.

Она уже с ними мыслеречью общается? — удивился я, глядя на Саманту.

Принцесса на меня, кстати, по-прежнему демонстративно не обращала внимания. Сейчас она пристально рассматривая уже конкретное оружие, напоминавшее томагавк на цепи. По-моему, если не ошибаюсь, эта удивительная конструкция называется кусаригама.

Рассматривала Саманта сию кусаригаму настолько демонстративно, что я подумал, что лучше мне пока помолчать. И я, наблюдая за принцессой, не отказал себе в удовольствие полюбоваться ее красотой. Пристальный взгляд она мой прекрасно чувствовала, и через несколько секунд обернулась.

— Артур.

— Да?

— У нас с тобой, если все получится, впереди целая вечность. Но почему-то при каждой встрече у нас так мало времени, что я даже не могу достойно на тебя обидеться и показать характер, — с холодной злостью отчеканила Саманта.

— Сочувствую.

— Сочувствует он. Хам.

В ответ я только руками развел.

— Мой Бог, с кем я связалась. — закатила глаза и вздохнула Саманта. — Артур, мне после твоего хамства даже комплименты приходится выпрашивать!

— Мм…

Разочаровавшись в ожиданиях, Саманта вздернула подбородок, внимательно на меня посмотрела, а после изящно крутанулась в пируэте и подбоченилась.

— Красивая?

— Как богиня.

— А так? — поинтересовалась она, когда ее платье мягко, расплавленным серебром, скользнуло на пол.