Шрифт:
– Лена, извини, конечно… А почему ты согласилась на моё предложение «работать» прачкой у нас в «ИТЛ»?
Угрюмо, но уже без злобы и агрессии:
– А ты, дяденька мусор, сам посиди в женском исправдоме…
– Нет, уж – спасибо!
Да! Ещё «там» доводилось слышать про «порядки» в женских колониях – дающих по сто очей форы мужским. Однако, продолжаю:
– Лена, но это же по сути – проституция! Тебе ничто не подсказывает – что это нехорошо?
Пожимает плечами:
– Ну, а что делать? Больше я ничего и не умею – только «дырку» подставлять. Воровать же в вашем «ИТЛ» ты мне не предложишь?
Хм…
– Ну а твоя помещица, разве тебя ничему полезному не научила?
– Как «не научила»? Грамотная я и языки знаю! Музицировать, танцевать, вязать, вышивать… Что сама умела – тому и меня учила.
Видели, да?!
Вот так в куче навоза – иногда совершенно неожиданно для самого себя, вдруг находишь жемчужное зерно!
– Вот, только кому это надо?!
Встав, походив в раздумьях тяжких и потом остановившись напротив, смотрю прямо в полные боли и скорби глаза:
– Ты попала в очень непростую жизненную ситуацию, Лена! И у тебя два выхода из неё: выйти отсюда через десять лет конченой шлюхой (хоть и с деньгами) – или согласиться на моё предложение и отправиться в детскую воспитательно-трудовую колонию. Это неподалёку отсюда!
– А оттуда кем я выйду?
Как объяснить ей, кто такой «лекальщик»?
– Человеком, Лена, человеком… Получишь перспективную профессию, познакомишься с классным парнем, наплодите с ним кучу замечательных детишек.
Вижу, задумывается:
– А ты случайно не пиз…дишь, дяденька мусор?
Приязненно улыбаюсь, источая саму благую доброжелательность:
– По ремню соскучилась?
Придя с ней к взаимоприемлимующему консенсусу, тут позвал в кабинет зэка Брайзе Иосифа Соломоновича из «Юридического отдела» и, мы с ним быстренько составили предварительный план действий.
Менее чем через три месяца, в Ульяновске «по вновь открывшимся обстоятельствам» состоялся пересуд – где Лене как несовершеннолетней на момент совершения преступления, скостили срок с десяти до двух с половиной лет – с направлением в «Ульяновскую воспитательно-трудовую колонию (ВТК) для несовершеннолетних им. Кулибина».
По своему обыкновению, забегу далёко вперёд.
Отбыв срок, Лена уже по вольному найму осталась работать на «Заводе контрольно-измерительных инструментов им. Кулибина», стала лучшем слесарем-лекальщиком на нём, бригадиром – а затем и начальником участка. «Охомутав» самого гарного из всех хлопцев (об лоб можно порося бить, как-то пробовали!) – прибывших с Макаренко, женила его на себе и, первым же «заходом» родила двух бойких и смышлёных ребятишек.
Жизнь – эта жизнь, удалась!
Таких примеров было достаточно много – я лишь привёл наиболее яркий из них.
Глава 3. «ОПТБ-007» получает новую специальность
Расположенное в Ульяновском исправительно-трудовом лагере (ИТЛ) «Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007), за осень-зиму 1923-24 годов получив «пополнение» – увеличившись численностью немногим менее чем в два раза и, преисполнившись трудовым энтузиазмом – засучив рукава взялось за новые многообещающие проекты.
Наряду с пошаговой модернизацией трактора «Мужик» – исправившей выявившиеся в процессе практической эксплуатации дефекты, зэка-инженера всю зиму занимались конструированием на базе его «недодизеля» 22-х сильного универсального стационарного калоризаторного двигателя – для привода всевозможного промышленного, горнодобывающего и сельскохозяйственного оборудования. В этот раз, моё участие было минимальным – я лишь проверял их расчёты и «незаметно» исправлял вкравшиеся в них ошибки.
Общая беда была и, не только у наших инженеров: прочностные методы расчётов – были ещё крайне несовершенны и, все элементы конструкций делались с большим «запасом» – излишне утяжеляя их.
Для меня же, с моим четырёх- ядерным компом и специальными программами – таких проблем вообще не существует!
К весне этот очень нужный народному хозяйству девайс был воплощён в металле в трёх экземплярах и испытан в опытно-экспериментальном цехе при «ОПТБ-007». Затем, один из них в качестве «эталонного» – вместе с чертежами и технологической картой был отправлен Дыренкову в АО «Россредмаш». Двое оставшихся нашли применение на месте, в артелях – подразделениях промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет».