Меж тем великан, только что подстреливший кормчего, отвернулся и рукояткой пистолета огрел одного из членов команды, подбиравшегося на карачках к борту. Бедолага, видимо, надеялся, что успеет перемахнуть через планшир и спастись в реке. Склонившись над замершим телом, огромный пират упер ствол пистолета в затылок своей жертвы и нажал на спусковой крючок. Уайз, осознавая всю тщетность попытки, все же бросился вперед и обрушил металлический прут на голову гиганта. В удар он постарался вложить все оставшиеся силы, стремительно покидающие тело вместе с хлещущей кровью. И в тот же миг кто-то незамеченный выстрелил Уайзу в шею и кочергу буквально вырвало из его сжатого кулака. Кормчего отшвырнуло к топке, и сквозь одежду тут же обожгло раскаленным металлом дымовой трубы.

Уайз отпрянул. Чувства его в этот момент обострились до крайности. Он явственно слышал стук капель дождя о палубу и их шипение на пышущем жаром железе топки. Чуял запах ливня и реки, с поразительной четкостью различал мерцающие на дальнем берегу огни. Наткнувшись поясницей на перила, захлебываясь в собственной крови, кормчий различил позади плеск Темзы, теперь звучавший для него манящим шепотом. Возбужденная начинающимся приливом река несла свои бурные воды к морю. Уайз почувствовал, как тело его опрокидывается назад через фальшборт. Потом — краткое ощущение падения, и темные волны Темзы милосердно сомкнулись над ним.

Пираты побросали тела в реку, затем сдернули со стоек упавший брезент и перекинули его за борт, чтобы не мешался на палубе. Бородач с залитым кровью лбом — последствием удара Уайза — достал из-за пазухи увесистый пистолет с широченным дулом и выстрелил в воздух. Последовала яркая белая вспышка, и вырвавшийся из ствола заряд устремился вверх, оставляя за собой длинный огненный хвост наподобие миниатюрной кометы. Вновь спрятав пистолет под сюртук, великан взялся за штурвал, и баркас с тендером на буксире взял курс на залив.

Остальные в это время напряженно высматривали мальчишку, оказавшегося за бортом — вероятно, целым и невредимым. Впрочем, к этому времени его вместе с мертвыми телами наверняка унесло течением, так что отыскать его навряд ли представлялось возможным. Через несколько минут импровизированный караван достиг косы, прикрывающей северный берег залива, и тогда речные пираты принялись заливать раскаленные угли в топке водой из ведер, пока дым не превратился в белый пар и наконец не исчез вовсе. Затем шайка перебралась на тендер и, теперь таща на буксире баркас, под неутихающим ливнем погребла к дальнему берегу, где в окружении небольшого леска и плотного кустарника в Темзу впадал довольно широкий ручей. Там разбойники загнали баркас под деревья и пришвартовали к низкому полуразрушенному причалу с надстроенным эллингом — если, впрочем, таковым можно было назвать навес, состряпанный из досок и просмоленной парусины. Зато со стороны залива сооружение совершенно не просматривалось.

На причале их поджидал мужчина в инвернесском плаще, явившийся по сигналу запущенного гигантом так называемого фенианского огня. И человек этот остался весьма доволен действием осветительного снаряда, коему случилось быть одним из его наиболее практичных изобретений. Хотя с ракетницей, конечно же, еще придется поэкспериментировать, дабы она точно не подвела в случае необходимости. Мужчина поднял фонарь, и свет озарил его костистую физиономию. Заметно выпирающий горб на спине не скрывал даже плащ, а оттенок лица у него был что у моли, хотя черные волосы седина еще не тронула. Он неспешно прошелся по причалу и стал наблюдать за выгрузкой бочонков из баркаса. Двое пиратов тут же откатывали их по доскам к повозке на берегу, где под ливнем жались друг к другу несчастные лошади. За все это время горбун не проронил ни слова, лишь тщательно пересчитал количество бочонков. Повесив фонарь на ржавый штырь, он взял киянку и ломик и, поддев крышку одного из них, какое-то время пристально разглядывал содержимое емкости, представлявшее собой перемешанные с угольной пылью кости — как целые, так и обломки. Одна из целых со всей несомненностью являлась человеческой ключицей. Затем горбун сунул руку в бочонок и изучил частицы на ладони: угольная пыль, перемешанная с сухой землей и мелкими костными обломками. Он понюхал и лизнул их, после чего небрежно отряхнул руку о брюки.

Ему обещали смесь измельченного угля и фрагментов человеческих костей эпохи неолита, и обнаруженное в бочонке его всецело удовлетворило. А если бы его вдруг обманули, он бы семь шкур содрал — причем в буквальном смысле — с лондонского торговца, который и организовал продажу контрабандного угля. И это вопреки тому забавному обстоятельству, что заплатить за уголь горбун собирался лишь по факту доставки такового в Лондон. А поскольку данное обязательство оказалось невыполненным, раскошеливаться ему теперь не придется вовсе. Пираты не в счет.

Бейсуотерский клуб, обласканный вниманием членов Королевского научного общества, обосновался на Крейвен-хилл. На юг из его окон открывался вид на Гайд-парк, и сквозь деревья можно было разглядеть крышу Кенсингтонского дворца — только осенью и зимой, когда буйная зелень листвы прекращала свои бесчинства, дворец представал почти во всей своей красе.

Вот и сегодня, должно быть, добрая половина населения Лондона бродила по Бейсуотер-роуд и парку да сидела по берегам Серпантина, подобно саламандрам поглощая тепло солнца после дождей, коими отличилась нынешняя запоздалая весна. Всего пару дней назад возле Марбл-арч взорвалась бомба анархистов — по имеющимся сообщениям, фениев, — в результате чего два человека погибли — впрочем, описание «были зверски убиты» более отвечало истине, — однако город, похоже, совершенно позабыл о сем трагическом происшествии.

Лэнгдон Сент-Ив с бокалом шампанского в руке задумчиво созерцал пейзаж за окном. «Ничто так не расстроит анархиста, — размышлял он, — как безразличие общественности, и, несомненно, в этом заключается хоть какая-то справедливость — которой, кстати говоря, в последнее время определенно недостает». На протяжении двух изматывающих недель Сент-Ив, как последний дурак, пытался вернуть три альбома с детскими ботаническими зарисовками сэра Джозефа Бэнкса [3] , что были переданы на экспертизу Парсонсу, секретарю Королевского общества. Личность, «нашедшая» альбомы, предложила их Обществу за весьма приемлемую цену, и подлинность рисунков письменно заверили аж четверо специалистов. Но затем, словно по мановению волшебной палочки, оригинальные альбомы были наизагадочнейшим образом похищены и заменены подделками, а владелец реликвии потребовал компенсации.