Но шахтеры, лишь что-то невнятно бормоча, продолжали идти, никак не реагируя.

А уже через секунду старший третьей смены, взревев, быстро подхватил с земли небольшой острый камень и с силой швырнул его прямо в лицо Леонидовича. Раздался мерзкий хруст и почти сразу же сдавленный возглас. Неуклюже закрыв руками окровавленное лицо, тот рухнул на землю.

Люди застыли в нерешительности, ещё не успев осознать произошедшее. И в тот же миг, словно по команде, крайний шахтёр, быстро размахнувшись, словно греческий спортсмен копьё, швырнул тяжёлый лом в ближайшего человека. Инструмент, совершенно не предназначенный для подобных целей, с противным хрустом проломил грудную клетку остолбеневшего Геннадия Васильевича, растерянно сжимавшего в руке так и не одетую на голову защитную каску. Тело с силой отбросило прямо на один из ящиков с породой.

Другой бурильщик третьей смены, взревев, словно голодный вурдалак, неожиданно прыгнул на Ивана и принялся раздирать чёрными ногтями его лицо. Брызнула кровь.

А затем начался настоящий, просто неописуемый ад. Один за другим шахтеры третьей группы с жутким воем и безумными глазами бросались на шахтеров четвёртой, используя инструменты совсем по-другому назначению. Перепуганные люди бросились врассыпную. Кто-то пытался защищаться, кто-то бросился убегать. Следом за шахтёрами рванули и инженеры, а через несколько секунд, один из стоящих у скважины охранников, взвыв, словно раненый гиппопотам, вскинул автомат и дал длинную очередь по бегущим людям.

Хоть обезумевшая охрана и стреляла бестолково, совершенно не целясь, отдельные пули достигали цели. Упал один, затем второй.

Повсюду была кровь. Некоторые, будучи ещё живыми, видели как их медленно и жестоко убивали. Кого-то забивали камнями, кому-то ломали кости тяжелым инструментом. Неожиданно спущенная с тормоза грузовая дрезина, покатившись с насыпи, переехала сразу двух прятавшихся за ней бурильщиков.

Из основного коридора уже бежали ничего не понимающие охранники, ещё не сошедшие с ума. Раздалась беспорядочная стрельба, быстро перешедшая в ураганную бойню.

Несколькими минутами позже, лежащий на земле начальник четвёртой смены Леонидович, после попадания в лицо острого камня, наконец-то, пришёл в себя и понял, что одного глаза у него уже не было. Лицо стянула засохшая кровавая плёнка, на попытки позвать на помощь, из горла вырвалось лишь невнятное бульканье. Да и сильная ноющая боль в ноге, не давала ему сосредоточиться. А кое-как приподнявшись, он стал свидетелем того, что старший третьей смены с дикими глазами обгладывал его левую ногу. Впивался зубами в мясо и отрывал небольшие куски, заливая всё вокруг ещё горячей кровью...

***

– Что? – взревел капитан Зимин, едва услышал невнятный доклад дежурного. – Ты в своём уме, сержант?

Но сержант был абсолютно здоров. Он лишь передал то, что сообщил ему кое-как добравшийся до дежурного начальник охраны полигона, получивший сразу три огнестрельных ранения. А доклад был на редкость странным.

– Что там случилось? – угрюмо спросил Лаптев.

– На полигоне «Бункера № 17» какая-то ерунда творится. У бурильщиков и инженеров крыша поехала, друг друга на части порвали. Есть место применения огнестрельного оружия.

– Что за чушь? – напрягся Антон.
– Если это шутка, то очень неудачная.

– Не знаю. – Зимин на мгновение задумался. – Проверишь? Это неспроста, как бы наш план не сорвался.

– Проверю! – нахмурившись, выдохнул тот. – Сомневаюсь, что нас это как-то касается. Но чем чёрт не шутит...

Лаптев встал, быстро открыл ящик стола, достал оттуда пистолет «Макарова», вставил магазин, быстро сунул его в кобуру.

Капитан ещё успел услышать, как удаляющийся Антон Лаптев вызвал к себе начальника охраны.

– Черт! – выругался Зимин.

Их план уже начал воплощаться в жизнь. Действующее внутреннее руководство комплекса наивно полагало, что команды спускающиеся сверху – настоящие. Но Зимин знал, это результат работы их куратора.

А последняя команда, поступившая всего-то несколько часов назад была невероятно проста - доставить экспериментальную тяжёлую военную технику к дальним гермоворотам. Уже около полусотни танков были готовы для выхода на поверхность. И хотя команда начинать должна была прийти лишь через пару дней, Зимин всё равно не терял бдительность.

И вот теперь, ни с того ни с сего, поступил первый тревожный звоночек...

Вдруг, по всему командному бункеру разнёсся общий сигнал тревоги. Похоже, случилось что-то серьёзное.

***

Общую тревогу научно-исследовательского комплекса так и не сняли, а сам Зимин не хотел слишком явно вникать в происходящее, опасаясь, что кто-то из руководства обратит на это внимание. Всё-таки Зимин несколькими годами ранее отличился в невыгодном свете, а посему командование данного офицера не жаловало.