И наконец, фикшн, то есть художественная проза, еще точнее, рассказ и фельетон. В этом жанре более всего нашло отражение всеми нами так любимое чувство юмора автора, его ироническое отношение к миру и к самому себе. Смешно до слез, – у главной героини слезы льются по смеющемуся лицу черными от потекшей туши потоками.

В многогранном творчестве Г. Е. Кричевского есть место и еще одному жанру. Я имею в виду его талантливое отцовство: ведь он дал жизнь трем дочерям, одна из которых и пишет это предисловие.

Поскольку в амплуа эссеиста и прозаика автор книги еще очень молод, я желаю ему творческих фикшн успехов во всех жанрах и стилях, как уже опробованных, так и еще неизведанных. А пользуясь удачно подвернувшейся площадкой, прошу автора от себя лично и надеюсь, что к моей просьбе примкнут многие, – не бросать остро заточенной самописки, радоваться самому и радовать нас, читателей, новыми и очень разными текстами.

Дочь Юлия

К своему 80-летию я собрал свои воспоминания, рассказы, повести и публицистику в книгу под названием «Восемьдесят лет в строю, но не в струю». Прошло еще восемь лет. Спасибо. В этом возрасте это очень много. Я еще живой. Накопилось много рассказов и публицистики на целую книгу. Вот ее вы и держите в руках.

Мои тексты следует рассматривать как способ отвлечения меня и вас от серьезной работы и сильно непростой жизни. Для меня это такой вид графомании, за которую прошу заранее читателей меня извинить. Вы сами виноваты. Пишите, что вам нравится, и тем самым провоцируете меня продолжать писать буковки, складывать их во фразы и тексты.

В своих текстах, очень простых, я ничего не выдумываю. Эти все события происходили со мной или на моих глазах. И я всегда старался даже в самых мрачных обстоятельствах видеть светлые, забавные, смешные моменты. Я учил и студентов в технологиях (я ведь технолог) и в жизни «дефект превращать в эффект». Это очень увлекательно.

Пожалуйста, почитайте, посмеетесь над автором, почувствуете время, в котором он жил, любил, трудился, не жалея себя и других. В общем, смейтесь, господа, и над собой тоже. Мы все бываем смешными, особенно со стороны.

Кроме рассказов в книгу включены разделы «Личное», «Фэнтези» и «Публицистика».

Книгу начинают воспоминания автора-мальчика о войне.

Мне пошел 90-й год. К этому времени вышли две мои книжки, в которых я разместил свои рассказы, воспоминания о близких, две штуки фантазий и публицистику. Первая книга вышла в 2012 г., к моему восьмидесятилетию. От этой книги осталось буквально 2–3 экземпляра. Вторая книга вышла в 2020 г. В неё вошло много новых рассказов, одно фэнтези и новая публицистика. И этой второй книги осталось всего несколько экземпляров. Возникает неловкость, когда просят подарить эти книги. Не отдашь последние. Поэтому я решил, что если доживу до 90, то издам избранное из двух книг. Для этого сам отберу то, что интересно мне и, может быть, другим. Расположу тексты в логической связи. Конечно, главная связь между ними – это общий автор, его характер, жизненный опыт, миропонимание и мироощущение, гражданская позиция. Сейчас я нахожусь на этапе, когда все отобрал, все лишнее отбросил. Вообще, подготовил все для издания. Посмотрим, Вы и я, что из этого получилось.

Мне уже восемьдесят восьмой год, я по мировоззрению пацифист. Для человека, пережившего войну в любом сознательном возрасте, это нормальная реакция, реакция на все ужасы войны. Я признаю только освободительные войны, когда они приходят в твою страну, в твой дом. Я не признаю никакие захватнические войны, какими бы красивыми мотивами они не прикрывались.

Для меня, мальчика восьми с половиной лет, война началась на площади Ногина утром 22 июня 1941 года, куда мы со старшим меня на шесть лет братом приехали на трамвае с Чистых прудов. Там был наш дом, который очень скоро мы были вынуждены покинуть на четыре года. Отец, уже немолодой человек для войны (сорок пять лет), отправился на фронт, а мы с мамой и братом – в эвакуацию. Началась наша трехлетняя одиссея по всему СССР и многим городам и весям. Сначала навстречу немцам, а затем в самую глубь страны.

Эвакуация была, мягко говоря, странная. За эти три года я попадал под бомбежки, отставал от товарного поезда, видел множество трупов мирных советских граждан, советских и немецких солдат, тушил зажигалки на крышах домов, со страхом наблюдал горящую Волгу под Сталинградом (немцы разбомбили баржи с нефтью), видел тысячи раненых наших красноармейцев, валяющихся на земле перед отправкой в тыловые госпитали. Всё это и многое другое я описал в своей книге «Воспоминания профессора химии».

Попав в казачий город Краснодар на второй день после его освобождения от немцев, я видел в разрушенных домах, за которые шли ожесточенные бои, вперемешку трупы наших и немецких солдат. Через несколько дней после освобождения Краснодара на центральной площади была произведена публичная казнь через повешение пятнадцать предателей (десять казаков и пять казачек), сотрудничавших с немцами. Надо сказать, что у казаков были очень непростые отношение с советской властью. Многие из них встречали немцев хлебом с солью. И немцы к ним относились более мягко, чем к остальным советским людям. Но целиком ко всем казакам репрессии не были применены, как к крымским татарам, ингушам и чеченцам, которым предъявлялись обвинения в сотрудничестве с немцами.