В тишине скромного пространства раздалась трель висячего на шнуре звонка. На пороге возник приятель Виктор, тот самый обладатель белого «Лексуса».

– Я смотрю, ты теперь каждый день решил меня наведывать? – хозяин не высказал душевной радости, но предложил пройти.

Помещение представляло собой квадратную комнату с высоким окном. Из мебели стоял старый, но крепкий диван, стол полукруглый на трех прямых ножках – не сломанный, такая модель, и двухстворчатый шифоньер.

Гость прошел к столу и сел на рядом стоящий стул.

– Тошно мне, Женька, понимаешь, - обратился он к другу.

– Чаю хочешь? – безучастно спросил хозяин.

– Выпил бы чего-нибудь покрепче, - признался Виктор.

– Не по адресу обратился, - ответил друг и скрылся за узкой дверцей.

За ней разместилась кухня, размерами соперничающая с кладовой. На кухне помещались: двухконфорочная плита, металлическая оцинкованная раковина и стол-тумба с ящиками под столешницей. Холодильника не было, его замещала дорожная морозильная сумка на табурете.

Виктор Токарев топ-менеджер одного из филиалов кампании «Ондер-Индустри» и заместитель директора завода с громким названием «Неотступный» внимательно изучал зеленые поблекшие обои в крупную белую лилию. Его уму казалось непостижимо жить в подобных условиях. И гостеприимство лучшего друга не удивляло. Они вроде и не ругались, только вот Виктор позволил себе красочно надсмеяться над решением Евгения. На самом деле приятель заслуживал большого чистого уважения. Поступить абсурдно, но так как хочется самому, как считаешь правильным, а не так как гласят общественные законы.

Виктор всегда восторгался другом, его умением ладить с людьми, находить общий язык казалось бы с невозможными занудами. Умение быть приятным и вызывать уважение. Иногда Токареву казалось, что друг способен читать мысли, вовремя оценивать ситуацию и всегда принимать верное решение. Женя никогда не ошибался, шел по жизни с легкостью и необъяснимым мастерством. Недаром родители дали ему от рождения имя Океан. Именно ему он и соответствовал – спокойный, до невозможного уверенный в себе и ни разу не свернувший с намеченной колеи. И самое поразительное, что все свои качества Женя проявлял еще в раннем детстве. Когда в первом классе дети услышали имя Дженгиз, то дружно смеялись и дразнили его обладателя, но это продолжалось всего один день, на следующий все уже спешили лучше познакомиться и подружиться со смуглым темноглазым мальчиком. Притом друг никогда ни с кем не дрался и даже не кричал ни на кого, Виктор хорошо помнил детские годы, их игры, школу. Они вместе учились, росли, потом поступали в институт…

– Чего задумался, старче? – хозяин поставил на стол перед гостем две новые кружки из супермаркета с дымящимся ароматным чаем сложного сбора и вазочку с баранками.

Виктор усмехнулся угощению.

– Да вот вспомнить не могу, когда ты имя поменял и зачем?

– Странные у тебя мысли, - удивился приятель, - официально сменил, когда паспорт получал. А так меня с детства все звали. У меня вся семья по документам имена на созвучные сменила, о своих вспоминаем только у дедушки в гостях в Тосье. Так намного удобнее.

– Обрусели, - заключил Виктор. – А когда твои родители к нам переехали, в каком году?

– Не помню, давно очень, я же уже в России родился, - Женя сомнительно посмотрел на гостя. – С чего тебе вдруг интересно стало, никогда вроде не спрашивал? Расскажи лучше о работе. Как у тебя дела, что стажеры, хороши работнички?

– Не то слово! – Виктор коротко хихикнул. – Более тупых товарищей я в жизни не видал. И откуда их только выпустили. Ничего не понимают, знаний никаких, зато, знаешь, везде лезут, все-то им интересно, все надо показать. Чтобы я ещё хоть раз согласился на эту пытку. Да никогда. Пусть учатся где хотят, как и на кого – к заводу близко никого не подпущу. Правда есть парочка толковых парней, может их и оставлю, надо будет с боссом обсудить. У меня вышестоящие сменились, теперь отчитываюсь перед Диловым Петром Егоровичем.

– А с Афанасьевым что? – грея руки о горячий бокал спросил Женя.

– Выгнали, - торжественно огласил Виктор. – Мы с ним последнюю неделю разве что не дрались. Прескверный тип, как только ему удавалось так долго прятать своё подлинное лицо. Не хочу его вспоминать… где чай брал, вкусный.

– В иранской лавочке на углу Староалексеевской, - механически ответил Евгений, погружаясь в свои мысли.

– А с хаткой твоей деревенской как дела, не достроил еще?

Женя выразительно показал на окружающую комнату – мол, разве в таких условиях заработаешь.

– И надо было тебе в такой глуши затевать стройку, - не обращая внимания на друга, продолжал Виктор. – И никакой экономии. Далеко от Москвы, земля дешевая, так добираться туда сколько, строительные материалы возить.

– Там места необычные, - пояснил друг.

– Места везде одинаковые. Или тебе память предков покоя не дает, о турецких степях мечтаешь? Ладно не обижайся, я тут подумал и мне даже неудобно стало. Мой лучший друг живет в таких условиях! – Токарев сморщился, показывая насколько ужасны для него эти условия. – Может тебя в какую-нибудь фирму приличную устроить, зарплата посолиднее будет и прочее там.