Тьма расступилась, оставляя после себя серые краски. В этом сумраке герцог увидел, как его вертун, взгромоздившись на спину одной особо курчавой овечке, треплет чью-то тушку. А над ним вьётся ещё с десяток особей подобной мелкой крылатой нечисти.

— Снежка, ко мне! — герцог привычно призвал огненную магию, чувствуя, как сила мощным потоком устремляется к середине ладоней. После брачной ночи с Лиссандрой, Эрик вдруг обнаружил, что его магический потенциал значительно возрос. Это было необъяснимо, но факт оставался фактом.

Вертун, намертво вцепившись в свой трофей, стремительно спрыгнул со спины овцы. Животные вели себя заторможенно. Не блеяли, не пугались, стояли, сгрудившись, как обычно в ночное время и делали.

Стоило вертуну уйти с траектории удара, как герцог выпустил магического огненного змея. Хвост гиганта оставался в его руке, а огненное тело извивалось кольцами, загоняя в середину летающих мелких тварей. Стайка нечисти растерянно засуетилась. Серые мохнатые тушки имели кожистые крылья и небольшие головы с раззявленными клыкастыми пастями. Твари испуганно метались внутри огненной спирали, сталкивались, сбивали товарок с пути. Самые слабые отлетали к краю и тут же оказывались испепелёнными.

Верховному магистру понадобилось не более двух минут, чтобы истребить всех тварей в воздухе. Он подбежал к овцам, осматриваясь по сторонам. Обугленные тельца тварей упали в гущу отары. Всполошившиеся животные бестолково топтались на месте, втаптывая останки в землю.

Эрик выхватил из кармана платок и через него подхватил уцелевшую тушку.

— Милорд, вы в порядке? — герцог почувствовал за спиной движение воздуха и только сейчас сообразил, что ветер куда-то делся. Капитан держал над ним воздушный полог, ограждая от холодного сильного ветра.

— Я — да. Где Снежка?

— Да вот же она!

Два взгляда скрестились на вертуне. Зверёк трепал за холку придушенное, но ещё живое существо из Потумирья. Один клык нечисти грозно сверкал, а второй оказался обломан. Крылья её топорщились за спиной, правда, одно было неестественно вывернуто.

По тельцу Снежки беспрерывно бегали голубые магические искры, больно жаля противника вертуна.

— Что это такое? — выглядывая из-за плеча герцога, спросил капитан.

— Прорыв, — хмурясь, сообщил герцог. Он достал из кармана кожаные перчатки и, натянув их, схватил тварь за холку. Та сразу прекратила трепыхаться.

Снежка недовольно запищала, лишившись трофея, но увидев, кому он достался, быстро залезла по ноге и спине Эрика ему на плечи и, довольно посвистывая, потёрлась мягкой шёрсткой о его ухо.

— Иии… — удовлетворённо пискнула она и притихла.

— Миссия выполнена? — уточнил капитан.

— Может быть, — ответил герцог. — Только убедимся, что эта стая была единичной.

Крепость Стоунберг

 — Милорд! Слава Единому, вы вернулись! Справедливость восторжествует!

Герцог только успел въехать в крепость, как под ноги его коня бросилась баронесса Бейли, цепляясь рукой за стремя и грязный сапог Эрика.

Девушка казалась призраком самой себя. Тёмные тени залегли вокруг бездонных голубых глаз. Через тонкую бледную кожу просвечивались голубые жилки. Она осунулась за время отсутствия герцога, и в тоже время Эрик во все глаза уставился на её фигуру. Под платьем, обтянувшим фигуру баронессы, выделялся небольшой холмик живота. Герцог задержал на нём взгляд. В груди всколыхнулось забытое чувство нежности и жалости к этой женщине. Как несправедливо он вёл себя с ней в последнее время!

— Клотильда, осторожнее! — Эрик спрыгнул с жеребца и придержал за плечи всхлипнувшую блондинку. Девушка доверчиво прижалась к его груди, с надеждой заглядывая в глаза.

— Я не понимаю, за что она так со мной и дядей, — прошептала она, пряча слезинки под длинными дрожащими ресницами. — Она ненавидит меня и хочет сжить со свету. Милорд, только вы можете остановить бесчинства.

— Тише, милая. Тебе не стоит нервничать. Кого ты обвиняешь и в чём?

Эрик с высоты своего роста смотрел на подрагивающую белую макушку и вдыхал знакомый сладкий аромат своей любовницы. В голове от этого запаха привычно туманилось. Юное гибкое тело ласково льнуло, вызывая в памяти воспоминания о сладких ночах с Клотильдой. 

— Герцогиня Гренстон, милорд. Бессердечная, злая и жестокая женщина. 

От услышанного герцог немного растерялся. Это она о Лиссандре так? Он уже успел немного узнать супругу, и какой бы она не была, но никак не бессердечной и злой. Хотя разумная жестокость в её поступках присутствовала. Но всё, что герцогиня делала до этого, не было преступным.

Слёзы Клотильды, как, впрочем, любые женские слезы, приводили Эрика в замешательство. Он не понимал, как нужно успокаивать. Сказать что-то, что баронесса хочет услышать?