Но, несмотря на тяжелый характер Демьяна, я полюбила, однако ни моя любовь, ни забота, ни куча денег не спасли его. На похороны меня официально не приглашали. Каким-то чудом узнала о его смерти, пришла попрощаться незваной, но к закрытому гробу даже не удалось подойти.

Свое горе переживала одна, некому было даже прижать меня к груди. Такой неприкаянной себя тогда почувствовала, такой несчастной и одинокой, что жизнь стала не мила, и вот только оклемалась, пришла в себя, как появляются Беловы, как снег на голову, с шокирующим заявлением.

– Вера, – продолжает мать Демьяна дрожащим от волнения голосом, – наши отношения сложились не так чтобы хорошо, и я себя сейчас за это виню. Ты хорошая девочка и ухаживала за Демьяном не просто как сиделка, ты свою работу делала с душой. Как о родном заботилась. Знай, что мы это ценим и помним. Поэтому и обращаемся сейчас к тебе.

– То, что ты узнаешь, – прерывает супругу Белов, – строжайшая тайна. Не думаю, что ты побежала бы кому-то рассказывать, но для твоего же блага сохранить все в секрете. Демьян жив. Мы инсценировали его смерть, такое было условие. Нам пришлось на это пойти.

– Девочка, ты слышишь? – теребит меня Анна Витальевна за руку, а я не могу выйти из ступора, перед глазами мелькают черные точки. Провал в темноту длится недолго, спустя пару секунд я уже прихожу в себя, машинально кивая.

Пусть продолжают, а я попытаюсь придумать пока, как сбежать от этих двух сумасшедших. Наверное, мои мысли отражаются на лице, потому что Белова тяжело вздыхает.

– Мы так и думали, что ты не поверишь. Это понятно. Кто бы на твоем месте поверил? Надо было сразу начать с доказательств. – Она достает из объемной сумки папку, раскладывает на столике поверх потрепанных медицинских журналов большие, размера А4, фотографии с рядами цифр в правом нижнем углу.

Кажется, это время и дата. Снимки не очень хорошего качества, размытые, некоторые так и вовсе черно-белые, но не оставляют места сомнению – я вижу на них Демьяна Белова, и, судя по датам, он действительно жив неделю назад. Хватаю снимки и начинаю их рассматривать.

Вот он у банкомата, волосы все так же коротко пострижены, скулы заострились, лицо жесткое, словно вытесанное из камня, но оно не кажется болезненным, вид у Демьяна здоровый, он целеустремленно куда-то движется на снимках. Вид домов вокруг ни о чем мне не говорит, но, видимо, это не Россия. Похоже на Европу.

– Как? Где это? – лепечу я.

– Мы все тебе объясним, Вера, – успокаивающе говорит Анна Витальевна. – Расскажем, зачем пришли. Ты же одна? Никого не ждешь?

– Нет, – мотаю головой в ответ. Кого мне ждать? В этом мире я всеми позабыта и никому не нужна. А незваные гости вызывают злость, даже ярость. Да, я несчастна и бедна, одинока, а впереди ни одного просвета, но вот так издеваться…

 – Хорошо. Вера, когда станешь матерью, поймешь, что ради своего ребенка родители готовы на все. Он у нас единственный. Так вышло. Поэтому… когда заболел… Мы перепробовали всё, но ничего не помогало. Ты знаешь сама. Но однажды на нас вышли люди. Это было незаконно, очень рискованно, и нам не давали никаких прогнозов. Все же мы ухватились за этот последний шанс. Отправили нашего мальчика в исследовательский центр, чтобы попробовать новый препарат. Как ты видишь, он жив и вроде бы даже здоров. Но мы беспокоимся. Демьян не хочет с нами общаться. Только по интернету, никаких телефонных разговоров, просит переслать денег, не шлет фотографий, ничего не говорит о здоровье, только «нормально» да «ничего» … – Белова запинается. Вижу, что ей тяжело рассказывать, и нет никакой возможности усомниться в словах несчастной матери.

Боже, неужели Демьян жив? Надежда вспыхивает во мне маленьким робким огоньком. Даже пошевелиться не могу, внутри все трепещет от давно забытых, похороненных чувств, которым не терпится ожить. Я должна мыслить трезво, не поддаваться эмоциям. Наверное, Беловых кто-то разводит на деньги. Снова вглядываюсь в фотографии, более детально рассматриваю, ищу несоответствия. Неужели у них не возникает подозрений? Какой-то человек выдает себя за их сына, голоса они не слышат, фото от него не получают, но посылают деньги! Становится невыносимо жаль их, но кто-то же должен открыть им глаза на правду.

– И вам не кажется это подозрительным? И что это за фотографии? Вы следите за ним? – Не могу произнести: «Демьян», потому что для меня он по-прежнему мертв.

– Почему бы нам не верить, если мы знаем, что он жив? – восклицает Игнат Алексеевич. – Вера, вы просто не видите полной картины. Позвольте я вам еще раз все объясню, без лишних эмоций. – С этими словами он смотрит на жену, будто подразумевая, что женщины всегда излишне эмоциональны и необъективны. – Наш сын был смертельно болен. Поскольку мы материальными проблемами не отягощены, то смогли найти экспериментальный способ спасти Демьяна. Риск оправдался, но для всех Демьян умер, нам пришлось организовать фальшивые похороны. Но когда всё будто бы осталось позади и Демьян выздоровел, домой он не вернулся. Мы подготовили для него место, где он сможет спокойно жить, не опасаясь быть обнаруженным. Незачем ему жить в другой стране, вдали от нас. Мы беспокоимся, но сами ничего сделать не можем, боимся навредить ему своим появлением, поэтому мы просим вас, Вера, поехать под видом пациента в этот медицинский центр и выяснить, куда после него направляются вылеченные люди. Может быть, с ними заключают особый контракт о неразглашении, либо что-то подобное. Мы бы очень хотели, чтобы вы это выяснили. И, что греха таить, выманили на себя Демьяна. Он к вам питал чувства. Он не сможет пройти мимо, когда вы окажетесь во Вроцлаве, а именно там располагается центр.

– Подождите, – тряхнув головой, останавливаю я монолог. – Так вы знаете, где располагается медцентр. Знаете, что в этом городе живет Демьян. Следите за ним. Зачем вам я? Пусть любой нанятый вами человек пойдет на контакт с ним. Ну… или с тем, кто его за себя выдает, – я не могу удержаться от совета, который так и напрашивается. Подмена личности Демьяна отлично укладывается в ту версию, которая кажется мне единственно верной. Очевидно для меня, что Беловых обманывают, водят за нос, иначе родной сын непременно бы с ними связался. Что бы могло помешать их якобы сыну, кроме опасности быть обличенным в махинациях?