Квартира находилась на третьем этаже, но шум и голоса доносились уже на первом, что дало понять молодому человеку о непревзойдённом веселье, которое сейчас происходит несколькими этажами выше.

– Как же Я не завидую Петиным соседям. – Шатая головой, подумал про себя Николай.

Позвонив в дверь квартиры, из неё практически вывалился Анатолий. довольно добродушный парень, с которым у Николая были очень тёплые дружеские отношения, но после всего нескольких бутылок пива от этого восемнадцатилетнего юноши стоило держаться подальше. Подняв Анатолия, попутно с ним поздоровавшись, Николай усадил его на близлежащий табурет, с которого Анатолий через минуту всё равно упал.

Квартира была невероятных размеров. Она состояла из двух этажей, но основным в ней выступал первый, а второй этаж квартиры служил лишь комнатами для двух спален хозяев дома и одной гостевой. Квартира была оформлена очень роскошно. Кругом весели невероятной красоты картины, стояли потрясающие вазы огромных размеров. В одной лишь ванной комнате золота, мрамора и сантехники, сделанной на заказ, было больше и красивее, чем в Ватикане.

Пройдя немного дальше прохожей и войдя в гостиную, с первого же мгновения почувствовался запах табака, водки и чертовски депрессивного настроения, пропитавшего всё вокруг. Каким бы весёлым не казалось мероприятие со стороны, в его кругах всё было не столь радушно, как казалось на первый взгляд. Гостей было не так уж и много. Они сидели на диване, креслах и пуфиках, которые выстроили в форме круга у самого хозяина дома, который гордо сидел в центре создавая красивые дымные кольца от сигары.

Пётр был короткостриженый, высокий, не следящий за своей фигурой, но всё равно оставаясь стройным. Его мужественный подбородок с ямочкой, не редко выступал предметом его гордости, так как все девушки всегда были от него без ума, чем он очень ловко пользовался.

– Проходи Коль. Садись. Выпей чего-нибудь. – Тихим голосом сказал Пётр, вокруг которого сидели столь же тусклые ребята, что было вовсе не свойственно для их привычно весёлого и шального поведения.

– Чего грустите парни?

– Да пошло всё! К концу года все эти преподаватели в универе вообще одуревшими становятся. Говорят, что Я со своим рвением к знаниям их экзамены не сдам. Отец, узнав это наехал на меня, мол, за что он такие бабки за меня платит, чтобы Я что… за его счёт только то и делал, что развлекался? С ним тоже поссорился. Сказал, чтобы, когда он с загорода вернётся, Я все долги в универе закрыл. А мне как будто делать нечего что ли? – Он тяжко вздохнул. – Всё Коля, хватит! Не хочу продолжать, а то из-за моих проблем вон ребятам тоже грустно становится. Давайте отвлечёмся и отдохнём хорошенько?!

– Да зажечь публику это был конёк Пети. Мы постоянно оттягивались по полной на его квартирниках, особенно когда подтягивались девочки и достигался нужный градус алкоголя в крови. – Думал про себя углублённый в собственные мысли Николай. – Действительно, есть ли смысл хватятся за голову Пете сейчас? Он всё равно не станет готовиться к экзаменам, бегать за преподавателями вымаливая дополнительные баллы, а прочие вопросы, связанные с возможным отчислением, наверняка, решит его отец, а Петя даже палец об палец не ударит. Реалии жизни таковы: ты или грызёшь проклятую землю под ногами, выбивая себе место под солнцем, в надежде не остаться посредственностью, которой ты был рождён. Или просто как везучий говнюк, живешь, прожигая собственную жизнь на деньги своих родителей, не заботясь о благополучности собственного бедующего.

Выпив пару хмелящих бутылок, Николай с Петром решили немного отдохнуть от суеты и шума музыки, которая насквозь пронизывала всё вокруг и со временем начала давить на голову. Выйдя на балкон и закурив по сигарете, курение которой Николай лишь создавал вид, не втягивая дым в лёгкие сразу же выдыхая его, они завязали сумбурный диалог о жизни и учёбе, смысл которого содержал в себе ровно те же переживания, какими ранее поделился Пётр со своими гостями, вот только Николаю он доверял более остальных и решил уточнить детали.

– Отец обещал, что если Я не сдам экзамены, то у меня будет два пути: во-первых, он не станет платить за то, чтобы меня оставили в университете, а просто выгонит из дому, но не просто так на улицу, а отправит в другой ВУЗ за границу, скорее всего, присылая сто евро в неделю, что как ты понимаешь для меня не самый лучший вариант. А во-втором случае, Я должен буду пойти в армию. Но зная моего отца, он этого не допустит, а просто припугивает. Он и сам служил. Видел у него шрам над левым глазом?

– Да, конечно. Его трудно не заметить.

– Так вот – это у него ещё с тех времён. Говорит, что его трое в туалете прижали и, уронив его на пол один заехал резким ударом берцами по его голове, а остальные пинали его ногами по рёбрам и почкам. Порой любит мне это напоминать. И про то, что он с самых низов самостоятельно поднялся и вот каких успехов в жизни добился. С его слов, он именно тогда понял, что нужно всегда сражаться, даже когда шансы у тебя нулевые. Он в лазарете тогда больше месяц провёл. А когда Я косачу, всегда говорит, что и мне не мешало бы набраться горькому жизненному опыту в армии и завершает фразой, что, мол, там с такими, как Я, разговор короткий, с небес на землю живо опускают и все плевать хотел на то, кто и что твой отец. – И сделав последнюю затяжку, Пётр выбросил сигарету с балкона на бордюр у дороги и сказал. – Блин будто Я этого сто раз не слышал!? Учись, старайся, работай, блин. Вон видишь мужика? – Сказал Пётр, указывая пальцем на проходящего вдоль дороги бродягу. – Думаешь, он не работал и не трудился! Да бред это всё! Всё от везения зависит.