"Георгин - великое завоевание демократии!"

И еще я вспомнил один разговор. Уважаемый человек из первых эмигрантов настаивал:

– Скажите прямо, вы антикоммунисты или нет? И снова мы растерялись. Кто же мы, в самом-то деле? То, что не коммунисты, - это ясно. Но - анти?..

О научном коммунизме представления имеем самые расплывчатые. Даже что такое "базис" - нетвердо помним. (Похоже на фамилию завмага). Бороться с научным коммунизмом должны ученью, философы, экономисты...

О реальном коммунизме знаем еще меньше. Ведь то, что происходит на родине, - от коммунизма чрезвычайно далеко. Это свинство даже вожди перестали коммунизмом называть.

В общем, нет коммунизма. И не предвидится...

Антикоммунисты ли мы? Можно ли быть против того, чего не существует?..

Как-то раз я беседовал с атеистом.

– Я атеист, - сказал атеист, - мой долг противостоять религии. И противостоять Богу!

– Так ведь Бога нет, - говорю.
– Как можно противостоять тому, чего нет? Тому, что сам же и отрицаешь?..

Удивительно похоже рассуждают фанатики. Будь то рассуждения за или анти...

– Ладно, - сказал уважаемый человек из первых эмигрантов.
– А если произойдет интервенция? Если появится возможность захватить Москву? Вы примете участие?

– Это значит - стрелять?

– Разумеется.

– В кого? В девятнадцатилетних одураченных мальчишек? В наших братьев и сыновей?..

Как ужасна сама мысль об этом! И как благородно на этом фоне звучит мирный призыв Солженицына:

"Живите не по лжи!"

Это значит - человек должен победить себя. Преодолеть в себе раба и циника, ханжу и карьериста...

Иначе - новое море крови. И может быть - реальный конец вселенной...

Мы сказали журналисту:

– Напишите о выставке цветов. Напишите без всяких позиций.

– Без всяких позиций?
– удивился журналист. Затем подумал и говорит:

– Надо попробовать...

ПОНАДОБИЛИСЬ МНЕ...

Понадобились мне новые ключи. Захожу в мастерскую. У прилавка мужчина лет шестидесяти.

– Я - Кеннет Бауэре, - представился он и включил станок.

Над его головой я увидел портрет длинноволосого старика.

– Ты знаешь - кто это?
– спросил мистер Бауэре.
– Мой дедушка Альберт Эйнштейн! Я выразил изумление.

– Вы - еврей?
– говорю. Надо же было что-то сказать.

– Я - американец, - ответил Кеннет Бауэре, не прерывая работы.

Затем указал на старинную фотографию. Пожилой мужчина в очках склонился над книгой.

– Ты знаешь, кто это?
– спросил мистер Бауэре.
– Великий ирландский писатель Джойс... Мой дядя!

– Значит, вы - ирландец?
– сказал я. Надо же было что-то сказать.

– Я - американец, - ответил Кеннет Бауэре, не прерывая работы, теперь взгляни сюда.

Он показал мне цветной фотоснимок. Чернокожий боксер облокотился на канаты ринга.

– Узнаешь? Это великий боксер Мохаммед Али. Мой племянник...

Признаться, я несколько оробел. Кеннет Бауэре выглядел совершенно здоровым. Взгляд его был насмешлив и проницателен.

– Значит, вы - мусульманин?
– сказал я. Надо же было что-то сказать.

– Я-американец.-ответил Кеннет Бауэре, не прерывая работы.

– Эти люди - ваши родственники?

– Да, - сказал он.

– Все эти люди - родственники?

– Безусловно, - сказал он.

– Люди всего мира? Всех национальностей? Всех эпох?

– Ты абсолютно прав, - сказал мистер Бауэре, - ты умнее, чем я думал.

Он закончил работу и протянул мне ключи. Я поблагодарил и расплатился. Мистер Бауэре с достоинством кивнул. Уходя, я еще раз спросил:

– Все люди мира - родственники? Братья?

– Вне малейшего сомнения, - ответил Бауэре и добавил: - Будешь в нашем районе, занеси мне свою фотографию...

МЫ И НЕ ЗАМЕТИЛИ...

Мы и не заметили, как превратились в старых американцев. Мы уже не замираем около витрин. Не разрешаем себе покупать четырехдолларовые ботинки. Не уступаем женщинам места в сабвее...

Привыкли, осмотрелись, чувствуем себя как дома. Даже лучше.

Мы беседуем с вновь прибывшими. Снисходительно выслушиваем их наивные темпераментные монологи: