— Я думаю, наш общий дальний родич граф де Кревкёр скоро приедет к вам в гости, навестить вашу прекрасную супругу и засвидетельствовать ей почтение нашего, — на этом слове Антрагэ сделал ударение, — сюзерена. И свита чёрных рейтар у него будет достаточно велика.

Мондави на мгновение поднял голову и улыбнулся, но как-то тускло и фальшиво. Сразу стало ясно, что улыбаться этот человек не привык, по крайней мере, улыбаться искренне.

— Напоследок, — сказал торговый князь, — я хочу предупредить вас насчёт капитана Квайра. Он хитрый и опасный человек, и, по моим сведениям, верно служит королю Страндара — никому более.

Антрагэ кивком поблагодарил его за эти слова и сказал:

— Остаётся надеяться, что в этом деле интересы Страндара и нашего сюзерена совпадают.

Капитан Квайр в то же время отправился в куда худшую таверну, находящуюся ближе к порту, в не самом скверном, но всё же далеко не респектабельном районе Аземейнша. Таверна ничем не выделялась среди ей подобных, однако народу в ней было немного. Все знали, что здесь подают сильно перчёную, чтобы скрыть, что она испортилась, рыбу, таких же креветок, а вместо пива чуть разведённую им воду. Вина в таверне не подавали никакого, а крепким можно было всерьёз отравиться. И им травились немногие завсегдатаи, не обращающие внимания на грязные кружки и мух в тарелках, да и пиво цвета мочи, которым запивали крепкие напитки, было им нипочём.

Стражи порядка этого места не сторонились — примерно раз в час внутрь заходил патруль, возглавляемый сержантом. Тот обводил притихший зал взглядом, брал со стойки лучшую кружку, в которой пиво было хоть и разбавленное, но не похожее на мочу, выпивал еёв один присест, и покидал таверну. Страже не было никакого дела до того, что творится внутри, пока посетители не резали друг друга или если они успевали прекратить это прежде, чем войдёт очередной патруль. Стражам порядка было важно, чтобы на вверенном им участке всё было спокойно — до остального им дела не было.

Нужный Квайру человек сидел в тёмном углу, один за столиком, и единственная тусклая свеча не освещала его лица, лишь подсвечивая фигуру. Одеваться этот завсегдатай безымянной таверны предпочитал, как и сам Квайр, в тёмные тона.

— В следующий раз я привезу тебе череп, — приветствовал нужного ему человека капитан Квайр, садясь напротив него.

Неприветливая подавальщица направилась к ним, привычно покачивая пышными бёдрами.

— Я прежде был артистом, — ровным тоном ответил Квайру собеседник, — и знаю грань, за которой многое превращается в банальную пошлость.

— О! — воскликнул Квайр. — Друг мой, ты поражаешь меня в самое сердце!

Он экспрессивно взмахнул руками, привлекая к себе внимание других посетителей, которые не привыкли к громкой речи. Всё разговоры здесь велись вполголоса.

Квайр несколькими жестами и репликами, понятными во всех странах Святых земель подавальщицам и хозяевам трактиров, заказал кружку пива и тарелку мидий с креветками. Расплатился сразу, хотя, конечно же, не собирался прикасаться к тому, что ему принесут, даже после весьма однообразного корабельного рациона. Правда капитан признавался себе, что бывали в жизни моменты, когда он счёл бы подобную еду едва ли не королевской. Подавальщица развернулась, чтобы уйти, и Квайр смачно шлёпнул её по объёмистому заду. Девица устало улыбнулась ему и зашагала обратно к стойке — он был далеко не первым и не последним за этот вечер.

— Интересующий тебя корабль вышел из гавани намедни, с утренним приливом, — как только подавальщица отошла, заговорил нужный Квайру человек. — Каравелла идёт под валендийским флагом открыто. Судно торговое, и пушек на нём ровно столько, сколько должно быть. А вот охраняют его куда больше человек, нежели обычного торговца. Возглавляет охранников салентинец, ходит во всём чёрном и любит лыбиться, показывает, какие у него красивые зубы. От всех охранников за милю разит валендийской пехотой. Они торчали по кабакам, пропивали аванс, но не буянили и стражу не задирали. А если случались серьёзные конфликты с законом, тут же появлялся, будто демон из коробочки, этот чёрный салентинец и золотом затыкал рты мелким крючкам и офицерам портовой стражи.

— Благодарю тебя, друг мой, — улыбнулся настолько искренне, что слепому бы стало ясно, что улыбка фальшивая, Квайр. Он сунул левую руку под стол, и спустя пару ударов сердца в правую ладонь его собеседника перекочевал увесистый кошелёк. — Но ты не поведал мне всего. — Взгляд Квайра стал жёстким, и руку из-под стола он не убирал. — Ты говорил, что имеешь сведения на два кошелька. Первый — с серебром — ты получил, а я не услышал того, за чем пришёл.

— Крепче сиди на своём стуле, дружище, не то рухнешь с него и перебудишь половину местных пьяниц. Мои слова будут стоить второго кошелька — со звонким золотом. Наше величество, да будет Господь милостив к нему, вот-вот отправится-таки на встречу с Ним. Врачи бьются за его жизнь, но вытащить человека из-за порога смерти пока выше их сил — король умирает. Сейчас он без памяти, но пока разум не отказал ему, он назвал имя наследника и взял с кардинала обет не раскрывать этого имени до смерти его величества. Однако секрет, как это водится, продержался недолго: стоило его величеству окончательно утратить разум, впав в полное беспамятство, из которого ему уже не суждено будет выйти, кардинал принялся интриговать в свою пользу. Доинтриговался до того, что предполагаемый наследник оказался не то заперт в башню, да ещё и под чужим именем, не то вовсе убит. В общем, его убрали с доски.

— Трон Коибры вскоре опустеет, — сказал на это Квайр скорее самому себе, нежели собеседнику, — и за него начнётся война.

— Финал её немного предсказуем, — добавил собеседник капитана, — ведь вряд ли кто-либо в Святых землях сможет нормально контролировать эти земли, окружённые со всех сторон Валендией. Тут и пытаться никто не станет, верно?

Квайр кивнул, снова скорее собственным мыслям, нежели собеседнику. Скоро эти сведения достигнут Альдекки, и от того, какие там примут решения, будет зависеть очень много. Главное, успеть до Дня единения — первой годовщины подписания Водачче Салентинской унии. Ведь в этот день всё начнётся, в этот день дож Водачче должен умереть.