С «Генары» на борт «Стремительного» полетели абордажные крючья, и в иной ситуации Баквит не прочь был бы попытать удачу в лихой схватке. Вот только не сейчас, когда часть его людей во главе с одним из близнецов Григов (которых не различал и сам капитан) сидит на Дионе, а врагу в любой момент может прийти подкрепление с «Символа Веры». Сейчас «Стремительный» не мог позволить себе задерживаться на одном месте — он живёт, пока маневрирует между врагами, не давая зажать себя в клещи. Поэтому матросы «Стремительного» принялись топорами рубить верёвки, к которым крепились абордажные крючья. Канониры же с верней палубы полностью переключились на фальконеты и успели дать по врагу ещё один залп, прежде чем на «Генаре» перезарядили орудия. Свинцовая метла картечи прошлась по верхней палубе салентинского галеона, сметя многих матросов и солдат морской пехоты, готовящихся к абордажу. Особенно досталось тем, кто швырял крючья — им практически негде было укрыться, и мушкетные пули, забитые в стволы фальконетов, косили их, будто молодую траву. Благодаря этому «Стремительный» сумел проскочить мимо «Генары» и взял прямой курс на Диону, где сцепились в абордажной схватке «Золотой Пеликан» и «Святой Каберник».

Баквит лишь делал вид, что идёт на помощь Береку — тот пускай сам разбирается со «Святым Каберником», сейчас у Баквита были проблемы поважнее. Два галеона, висящих на хвосте, причём команда одного из них страстно желала мести за смерть капитана. «Генара» круто повернула за кормой «Стремительного» и теперь шла по левому борту, отставая немногим больше, чем на два корпуса, однако быстро сокращая расстояние между кораблями. Ветер наполнял их паруса и гнал вперёд оба галеона, однако Баквит вынужден был лавировать, чтобы отгородиться от «Символа Веры» горящими остатками малых судов, сожжённых Рейсом. Баквит и подумать не мог, что у того на борту окажется это проклятое Господом оружие. Конечно, сегодня оно сыграло на руку морским псам, однако в будущем Баквит зарёкся иметь дело с Раулем Рейсом. Даже в их войне должны быть хоть какие-то правила, которых надо придерживаться, иначе она скатится в полную бойню, где перестанут брать пленных, выменивать капитанов и продавать захваченные корабли обратно.

Капитан «Символа Веры», несмотря на отчаянные призывы с «Генары», не рискнул проводить свой корабль слишком близко от догорающих останков малых судов и, главное, громадного пятна каллиникова огня, расползшегося по морской глади. А вот недавний старший помощник, а теперь капитан «Генары» было куда отважнее — смелости ему прибавляла ненависть к «Стремительному». Он хотел покончить с ним любой ценой.

— Лево руля! — скомандовал он. — Левый борт, правый борт — к залпу готовьсь!

Он отлично помнил, как с острова Диона, мимо которого он собирался пройти, открыли огонь по «Святому Нафанаилу». Однако капитан «Генары» и не думал из-за этого упускать «Стремительного». Он решил пройти мимо острова, куда явно заманивал его страндарский капитан, дав по нему залп левым бортом. В отличие от командира «Святого Нафанаила», он знал об опасности и знал, как с ней бороться.

Канониры на Дионе сидели рядом с заряженными пушками — все орудия были готовы обрушить чугунную смерть на любого, кто пройдёт рядом. Те, что вывернуло при первом залпе, успели поставить обратно, и канониры выставили на них прицелы. Остальные наблюдали за разворачивающейся в гавани Водачче битвой. Матросам редко выпадает такой шанс — посмотреть на морской бой со стороны. Ведь с палубы корабля мало что увидишь, там обычно голову стараешься держать пониже, чтобы шальным ядром не снесло, и крутить ей некогда — надо делать своё дело как можно быстрее, ведь часто от этого зависит не только твоя жизнь, но и судьба всего корабля.

Они видели, что «Стремительный» взял курс на остров, заманивая в ловушку салентинский флагман, и тот пошёл за ним. Все на острове стали готовиться к встрече. В запальные отверстия пушек засыпали пороховую мякоть, раздули фитили на пальниках. Те же, кто не относился к пушечной обслуге, вроде Скомакара, поспешно забились в укрытия, которых было не слишком много в руинах крепости, да и защиту они давали не слишком надёжную. Но всё же лучше, чем совсем ничего. Все отлично понимали: на «Генаре» знают о батарее на острове, а значит, стоит ждать залпа с её борта. Вопрос только — насколько прицельным он будет и успеют ли канониры выстрелить первыми, что даст морским псам хотя бы призрачную надежду пережить вражеский обстрел.

«Стремительный» в полном соответствии со своим именем пронёсся мимо острова на всех парусах. Не сильно отставший от него салентинский флагман быстро оказался в зоне обстрела пушек. Без команды вся дюжина рявкнула в унисон, но и с «Генары», шедшей с открытыми орудийными портами по левому борту, дали залп почти одновременно. Кто успел раньше, а кто был вторым — неважно. Тяжёлые чугунные ядра обрушились на корпус «Генары» и батарею на острове, разнося всё в пух и прах. Щепа полетела во все стороны от левого борта «Генары», две пушки с нижней палубы разнесло ядрами, убив почти всю обслугу, могучий галеон покачнулся от силы залпа тяжёлых орудий со столь близкой дистанции, однако продолжил преследование.

А вот на острове дела обстояли куда хуже. Остатки укреплений разрушенного замка Виллановы могли замаскировать орудия до поры, но никак не защитить их от залпа в упор. Все пушки сорвало с креплений, расшвыряло канониров и расчёты, оставшиеся при них. Но и тем, кто скрывался дальше, крепко досталось. С «Генары» дали полный бортовой залп — ядра меньшего калибра врезались в землю, разнося жалкие укрытия, за которыми прятались морские псы.

Когда осела поднятая обстрелом с «Генары» пыль, Скомакар, которому посчастливилось пережить его, отделавшись лишь звоном в ушах, увидел жуткую картину. Кого-то разорвало на куски, так что и не понять, кто где лежит, другие корчились от боли, пытаясь зажать чудовищные раны или собрать внутрь вывалившиеся кишки, или зачем-то держали оторванные конечности, не зная, что с ними делать. Рядом тёр глаза один из близнецов Григов — ему повезло не меньше, чем самому Скомакару.

— Кончилась для нас война, — сказал он, разглядев страшную картину последствий обстрела. — Пойдём, китобой, поможем, чем сумеем.

Он поднялся на ноги первым, и Скомакар последовал за ним, хотя отлично понимал, что вряд ли они смогут помочь хоть кому-то.

Бой в гавани ещё продолжался. Страндарские корабли противостояли салентинским, а с берега за ними наблюдали сотни глаз. Среди них были и Кастельянос, Чанто Тебар и присоединившийся к ним Галиаццо Маро.

— Что творит этот идиот? — удивился Маро, указывая без особой, впрочем, нужды на один из страндарских галеонов, устремившийся на всех парусах к порту. — Мало того, что пожёг салентинцев каллиниковым огнём, так теперь он что же, решил выброситься на берег, как обезумевший кит?