«Лешенька, — позвала я».

«Да, Веся, — задумчиво отозвался он».

Задержала я дыхание на мгновение, да и сказала прямо:

«Я аспида ни убить, ни предать не смогу. Не смогу и все».

Мрачно поглядел на меня леший, мрачно же и спросил:

«А что тогда делать будем?»

«Не знаю, — вправду не знала, — окромя ребенка я для него все сделаю. Все что ни попросит, все что потребуется, я…»

— Так, — раздался зычный голос аспида близ избушки. — Граф Гыркула, ваш план действий на сегодня. Времени — час. Вождь Далак, у вас задача сложнее…

Мы с лешим невольно оглянулись на аспида, решительно раздающего указания.

Действовал господин Аедан решительно, быстро, собранно. Атака планировалась по трем направдениям, вампирам на сейчас на удивление достались моровики в напарники, бадзуллы недобро на аук поглядывали, клыкастые волкодлаки клыкастым же анчуткам были рады.

— Начать перемещение к местам переправы, — приказал аспид.

И они начали. Без слов, без возражений, без вообще вопросов даже. Получили указ — потопали и полетели выполнять, и точка.

«Суров» — сказал мне лешенька.

А я о другом подумала — суров то суров, но сам никуда не пошел, тут остался. Более того, внезапно произнес:

— Леший.

И леший мгновенно к нему отправился, даже на меня не оглянулся.

А как подошел, аспид ему и сказал такое, от чего я даже будучи призраком пошатнулась:

— Слушай, — произнес, головы от карты не поднимая, — я тут мавок купил.

Пошатнулся и леший.

— Что значит «купил»? — вопросил голосом хриплым.

— Ну… — аспид на него не глядел даже, — купил и все тут. Мавки для леса полезны, так ведь?

Молча лешинька кивнул, да на меня поглядел выразительно. Аспид то меня не видел, а вот леший еще как, но и аспид взгляд заметил, да только решил, что это леший на избенку взглянул.

— Да, — тихо сказал Аедан, — ради нее и купил. Двадцать штук. Инструктаж им проведи, водяной переправит, пусть Гиблый яр восстанавливают. Как могут, так пусть и восстанавливают, я не в курсе, как у вас это делается.

Вздохнул леший тяжело, да и спросил сурово:

— Зачем, аспид?

И тогда поднял на него взгляд господин Аедан, да сказал так, что у меня мороз по коже прошелся:

— Потому что когда она встанет, то потащится шляться по Гиблому яру, исцеляя его. Хромая, с трудом ноги переставляя, от слабости падая, но возьмет и пойдет, и тебе и мне это ведомо. Возьми мавок, если что-то еще понадобится — говори как есть, я все достану, и все сделаю. А слышать «у меня не было выбора» от нее, я больше не хочу. И я больше не могу, леший. Я так не могу!

Помрачнел лешенька сильнее прежнего. Заскрежетал суставами, затрещал корой древесной, тело его покрывающей, да так сказал:

— Послушай, господин Аедан, выбора — не было.

Молча аспид на него глядел. Молча, да недобро.

— Ты пойми, — продолжил лешенька, — Заповедный лес это тебе не простой лес. Мавки это хорошо. Не знаю, как достал, но для леса мавки помощь дополнительная. Дополнительная, аспид, а не основная. Понимаешь ты это?

И тут аспид возьми да и прорычи:

— Да она погибнет так, леса ваши Заповедные спасая, понимаешь ли ты это?!

Усмехнулся леший, головой покачал укоризненно, да и ответил:

— Она у тебя браслет обручальный добром просила. Могла бы отнять. Могла бы чащу призвать и заставить тебя снять его. Могла бы… а она тебя, тролля тупоголового упрямого, пожалела. По глупости, да. Больше двух лет я знаю ее, а таких глупостей Веся не совершала никогда. Никогда, аспид, до того дня, как архимага этого обнаружила приблудного. И началось… Об осторожности забыла, она же к людям привязана сильнее, чем к лесу, вот и понеслось. Мага этого защищала, как могла, а когда он в Гиблый яр сунулся — за ним пошла, не раздумывая. Только вот тогда были на ней артефакты могучие, да амулеты защитные — и в ту ночь она потеряла их все. Один только наруч обручальный остался, и его она отдала тебе, о тебе заботясь. О тебе, чтобы ни говорила, но о тебе беспокоилась. И вот он итог, аспид, ты с гордостью своей остался, а она без сил, с ребрами сломанными, да с ранами страшными.

Промолчал аспид, сказать ему было нечего.

— Мавками займусь, — продолжил лешенька, — а ты, коли совесть еще осталась, не ставь ее перед выбором между твоей гордостью, да ее жизнью.

И уж повернулся было леший, чтобы ступить на тропу заповедную да сразу к Заводи перенестись, как аспид вслед ему сказал:

— Нет у меня больше гордости, тревога сожрала ее без остатка. А отдать браслет я не мог — одна у меня ниточка оставалась, последняя соломинка. И не строй из себя друга ее преданного, леший, ты, как и все, кто с лесом Заповедным связан, об этом лесе и заботишься, для тебя на первом месте его выживание, а Веся уж на втором, и мне это ведомо.