Я не стал им говорить простую для человека двадцатого века вещь, что люди как раз и тянутся к развлечениям, когда сыты и в безопасности, но не стал. Пусть каждый при своем мнении остается. Вместо этого решительно сказал:

— Не возьмет. Не дадим.

Хорошо бы при этом еще и чувствовать себя таким же уверенным. А то даже Лису на содействие ритуалу уговорить не могу!

Хвостатая, кстати, на «вечерний блок новостей» вышла. Послушала, что вокруг творится, про агитки эти, и отправилась обратно в свою комнату. В дверях дома остановилась, и бросила, не оборачиваясь:

— Свое решение я сообщу завтра утром.

И скрылась. А я остался стоять на улице, ругаясь про себя самыми страшными матами, которые знал. Вот и зачем это было говорить? Вечером, перед отбоем? Чтобы я всю ночь на иголках провел? Утром бы и сказала, так нет! Бабы, блин! Подлое племя! А если еще и Лиса — вообще туши свет!

Но именно благодаря ее сволочному заявлению мы, в общем-то, и выжили той ночью.

Как я уже упоминал, сна не было ни в одном глазу. Я даже ложиться не стал — сел на циновке и занялся работой с духовной энергией. Как тут, в Китае, могли бы писать в соцсетях, будь они в наличии: «Не знаешь что делать — медитируй!»

Просидел так около часа. По меридианам прошелся, поработал с техниками. Дело такое, привыкаешь и потом без этого не можешь уже. Скажи мне кто дома, что я смогу часами, как заправский йог, сидеть без движения — рассмеялся бы. Один из плюсов такого состояния, кстати, что слышишь все. Не ищешь тишины, не пытаешься отключиться от звуков, а будто бы сплетаешь из них кружевной узор. Ветер в листве, плеск рыбы в пруду, выкрик птицы вдалеке. Вот прошел ночной сторож, тот, что постарше, он при движении ногу подволакивает из-за неудачно сросшейся кости после перелома. Сверчок робко приступил к еженощному концерту. Лисица заворочалась в постели. Черепица треснула.

Черепица треснула? С чего бы ей?

Не меняя позиции, я активировал «небесный взор», устремляясь к небу прямо через крышу. Огляделся по сторонам, особое внимание уделив тому месту, откуда донесся треск лопнувшей черепицы. Никого не разглядел. Успел только подумать, что, возможно, мне показалось все-таки, или покрытие просто рассохлось и треснуло само, как на скат вспрыгнул человек.

Кэндзи пожаловали. Черный халат, замотанное платком лицо, короткие мечи-дао в ножнах за спиной. Один.

Нет, не один! Едва тот, кого я заметил, встал на крышу, как из-за конька выглянула голова еще одного. Затем показался третий, помахал рукой первому и вновь скрылся.

Я сменил угол обзора и обнаружил за коньком, на противоположном скате, целых шестерых человек в черных одеждах. Все вооруженные и явно прибывшие с недобрыми намерениями. По меньше мере две «руки», ведь семерых я уже видел, а они пятерками стараются действовать.

Внутри даже не дрогнуло ничего. Вроде убийцы. Пришли — тут к бабке не ходи — по мою душу. А мне… нет, не все равно, но и не страшно тоже. Спокойно фиксирую, как на крышу взбирается восьмой, девятый и десятый человек. Отдельной частью разума просчитываю их маршрут от того положения, что они сейчас занимают, к моей спальне. Сортирую по важности порядок действий: разбудить друзей, поднять Лису, активировать «плащ» и попытаться перехватить визитеров при входе в дом — они же через дальний балкон второго этажа моей половины намерены проникнуть? Да, вроде туда двинули. Ну и мы тогда по плану.

«Бык ответь Тигру!»

Спящего «шепотом» мне еще не доводилось будить. Не возникало такой надобности. И я с некоторым напряжением ждал ответа побратима. Тот откликнулся сразу. Его мыслеречь была сонной, если можно так выразиться.

«Что?»

«Гости у нас. Десяток кэндзи на крыше. Поднимайся и топай ко мне. Только тихо!»

«Иду!»

Пока таким же образом будил Пирата — он, к слову, тоже отозвался мгновенно, — дошел до покоев Лисицы и вежливо постучал в дверь. Мало ли — вдруг она спит голая? А я человек воспитанный, несмотря на то, что обнаженной ее видел не раз и не два.

— На нас тут напасть пытаются, госпожа. Присоединитесь к защите дома или поспите еще?

Ноу Ниу открыла двери со странным выражением на лице. Я бы понял, если бы она раздражена была или зевала. Читался же испуг. Не, не испуг, а такая неуверенная опасливость. Когда человек слышит, что где-то вода бежит, знает, что кран себе обещал починить уже месяц, и такой — не-е-ет! Не дай бог!

— Десять человек всего. — Пока она будилась, я еще раз сгонял на крышу в виде астральной проекции и убедился, что идут гости туда, куда я и думал.

Да и то — смех один! Десять кэндзи на трех одаренных и одного высшего оборотня. Обидно даже как-то.

— Их больше, — не сводя с меня глаз, произнесла девушка.

— Три пятерки?

Возможно. Но погоды не сделают и пятнадцать человек. Да только Бык в одну харю такое количество готов встретить!

— Нет. Один. Кто-то еще. Странное ци. Путаное. Путает след. Не здесь. Нет! Он здесь!

На Лисицу было больно смотреть. Ведет себя как персонаж фильма, где в милую девушку вселяется демон, и бедняжка начинает нести какую-то дичь.