Шрифт:
— В тот же час нам надлежит атаковать и Скуттари — как с севера, так и со стороны озера на судах, что там построены и собраны. Как только османы и албанцы будут связаны боем с шестью батальонами, наступлением которых станет руководить граф Алексей Григорьевич, то еще два будут высажены на восточном берегу.
В самом городе наши конфиденты поднимут восстание и ударят неприятеля в спину. Задача сия поручена бригадиру Ганнибалу, он и станет командовать полком, отряженным в десантную партию. Взяв город ударом с двух сторон, надлежит его, бережно вывезя все заготовленные врагом припасы и зерно, предать огню и разрушению!
Дабы зимой турецкие аскеры не нашли пристанища, крыши над головой, и огня в очагах. Их нужно выморозить там полностью, чтобы до весны о наступлении в горы не помышляли!
Алексей Григорьевич был несколько удивлен крайней продуманностью плана, составленного молодым офицером, что оказался чрезвычайно предусмотрительным и внимательным к мелочам.
— После занятия Скуттари, нам следует оставить два-три батальона, а главные силы немедленно вести походом к Острогу, и занять оборонительные позиции в долине реки Зета. Туда подойдут набранные боснийскими пашами войска — их будет до семи-восьми тысяч, остальных они вряд ли соберут к середине января.
Нам представляется хорошая возможность бить неприятеля по частям. Измотав османов боями в горах, следует обойти по флангам, и, перекрыв в тылу дороги, выморить башибузуков голодом и холодом. Затем окруженных врагов полностью уничтожить!
Таковы планы ведения войны до весны, затем нам следует надеяться на приход эскадры Спиридова, там будут и войска, и оружие. После чего подготовленные отряды сербов, которые государь приказал именовать четами, будут отправлены в Косово и Боснию, с запасами ружей и пороха для будущих инсургентов, поднимать на восстание наших единоверцев. Только в наступательных действиях мы сможем помочь нашей армии захватить Крым там, и обескровить османские войска здесь!
Алексей Григорьевич кивнул замолчавшему майору, одобрительно улыбнулся, когда Михайло Илларионович уселся за стол. Начальником штаба граф был доволен и не скрывал симпатии.
Еще весной Алехан о наступательной войне и не помышлял. Но за два месяца при деятельном участии трех сотен русских офицеров и сержантов с капралами, набранных из всех егерских батальонов, удалось значительную часть черногорских ополченцев превратить в регулярные войска, куда вписали всех мужчин от двадцати до тридцати лет.
Теперь требовалось обучить и вооружить тех, кто перешагнул на четвертый десяток жизненных лет. И к восьми сформированным батальонам к весне добавить еще шесть.
Вполне серьезная по местным меркам сила из восьми тысяч егерей, хорошо вооруженных и с артиллерией. Пусть и не совсем регулярных по обучению, не обмундированных, но умеющих стрелять, не трусливых, и горячо желающих сражаться за родные дома.
Юнаков и всех мужчин старше сорока лет, способных держать в руках оружие, записывали в ополчение, которое должно было защищать родные селения от вражеских войск. Таких должно было набраться до полусотни рот, всего дюжина батальонов, пусть скверно вооруженных и почти совсем необученных. Но их еще семь тысяч воинов по духу своему, что вместе с которцами и прибывшими осенью русскими составят почти двадцатитысячное войско.
Положение можно значительно улучшить, выиграв время, благо русская эскадра была уже на подходе. На кораблях десантом два полка отлично обученной регулярной инфантерии — достаточные силы, чтобы разжечь огонь восстаний и устроить Оттоманской Порте жестокую войну на всех балканских землях…
Глава 7
Константинополь
Резидент Российской империи
Действительный статский советник
Алексей Обресков
после полудня 9 декабря 1767 года
— Османы меня хотят напугать этой каменной тюрьмой?! Напрасны их старания!
Алексей Михайлович из окна кареты внимательно рассматривал мрачные стены Едикуле — семи башенного замка. Султанская тюрьма для опальных вельмож и политических противников, хранилище казны Оттоманской Порты и архивов. Турки сразу после взятия Константинополя построили три массивные башни и соединили их с четырьмя древними Феодосьевских стен, что у Золотых ворот.
— Надо хорошо осмотреть свое будущее место обитания на долгие месяцы, если только султан не прикажет меня казнить или отдать на растерзание толпе, — усмехнулся Обресков, старательно изгоняя из головы мрачные, не вовремя пришедшие, мысли.
В последний вариант судьбы почти не верилось — все европейские послы и резиденты, даже из враждебных России стран, категорически осудят подобный шаг османов. И тут сыграет просто корпоративная солидарность — если каждому восточному сатрапу и тирану захочется казнить посланников, то дипломатов не останется.