— Ну чего Миха, дашь пройти? — сказал я.

— А, да, конечно. Проходи, — ответил друг, однако вскоре понял, что кое-чего он не договорил. — Ну, то есть проходите.

— Ну, вот здесь живу я. Не так просторно как у тебя, но всё же, — сказал я Маше, обводя рукой квартиру, после чего обратился к другу. — Миша, поставишь чайник? Я пока сумку разберу, а потом мы пойдём.

— Да, хорошо, сейчас поставлю.

— Слушай, а у тебя классный диван. Правда старый и скрипучий. Но ничего, нам это не помешает, — сказала Маша, разувшись и пройдя в комнату.

Вот же Штирлиц. Вроде бы сколько времени прошло, а всё неугомонное желание заставить меня краснеть и оправдываться в одном месте играет. Нет, ну сколько можно? Хотя, если бы не это желание, я бы возможно сейчас был один. Так что ладно, не мне обижаться. Но вот Миша поднял брови от удивления, глядя то на меня, то на Машу. Я же молчал. Нужно было выдержать паузу.

— Эм…, — только и смог промычать Миша.

— Ахаха! — засмеялись мы с Машей в унисон. Я понял её шутку и обратил внимание на Мишу. Теперь он стоял и краснел от недоумения.

— Миша, расслабься ты, она не имела в виду ничего из того, что ты подумал. Это просто шутка такая. Она, в меру своей испорченности, пытается меня подколоть на неудобные темы, чтобы я стал краснеть и оправдываться. На сей раз я понял, что это игра не против меня, а со мной против тебя, так что я подыграл. Ну а ты проиграл. Ничего, бывает. Я сам только недавно научился читать её и сохранять невозмутимый вид.

— Ясно. Ну ладно, я пошёл чайник ставить, — сказал Миша и ушёл на кухню.

— Так, я не поняла, какая это у меня мера испорченности?

— А ты сама как думаешь? — сказал я, опрокинув сидящую Машу на диван, после чего стал щекотать её.

— Ахахха, хватит, хва…ахахах, — только и могла произнести девочка, надрывая свой живот от смеха. Спустя буквально несколько секунд, я выпустил её из своих рук, — ты же знаешь, что я боюсь щекотки.

— На самом деле не знал. Теперь знаю, — сказал я улыбнувшись. В ответ я получил лишь короткий стон.

— Ребята, чайник вскипел, — известил нас голос с кухни.

— Маш, ты что будешь? Чай или кофе?

— То же, что и ты.

— Хорошо, тогда сделаю два кофе с молоком.

— Миша, не уходи, — сказала Маша, увидев на столе лишь две кружки, — посиди с нами.

— Да я как-то даже не знаю.

— Да ладно, у нас двоих ещё целая вечность. Хотя, подожди, Ваня, как ты там сказал?

— Вечная бесконечность.

— Точно, вечная бесконечность. А с лучшим другом моего парня не каждый раз удастся поговорить. Что? — спросила уже меня Маша, увидев моё скошенное от неловкой улыбки лицо.

— Да просто забавно слушать из твоих уст про своего парня.

— Ой, я просто думала, что ты мой рыцарь только наедине. Хочешь, чтобы и при знакомых мы друг к другу так обращались?

— Ладно, сдаюсь. Попался. Пускай это будет личным.

— Хорошо, давайте посижу с вами.

— Отлично! — обрадовалась Маша. — Слушай, а вы ведь дружите с первого класса? Каким он был?

— Страшным, неуклюжим и толстым, — невозмутимым голосом ответил я.

— Да это и так понятно, — с легкостью парировала Маша. Ну вот как ей это удаётся? — я про другое. Насколько сильно он изменился за школьное время?

— Да, знаешь, вроде и не сильно, а вроде и кидало его из стороны в сторону. Я просто даже не знаю, что можно говорить, а что нет.

— Говори всё — сказала Маша.

— Почти всё, — уточнил я.

— Тебе есть что скрывать от меня?

— Тсс.

— Ну что я могу сказать, — начал анализ прошлого Миша, — Ваня действительно мой первый друг в школе. Каким он был ребёнком я уже не помню, так что могу рассказать только разве что начиная со средней школы. До перехода в 10 класс, Ваня был обычным парнем, без каких-либо ярких, в негативную сторону, окрасов личности. Любил футбол и компьютерные игры, прост и понятен. Прямолинеен, консервативен, уперт, и ты четко знал его позицию по каждому вопросу. Доказывать что-то было бессмысленно, он обязательно останется при своем. С переходом в 10 класс, он заметно «ушел в себя». А про этот «уход в себя», я думаю расскажет Ваня. Если не сейчас, то тогда, когда посчитает это нужным.

— Это точно, всему своё время, — сказал я.

— Ну а подводя итог, могу сказать то, что Ваня всегда был стеснительным и робким. Разве что был добрее, чем в старших классах и здесь, в Питере. Ну, до тебя, как я понимаю. В старших классах у него что-то переклинило, и в принципе стал тем, каким ты его встретила. Хотя нет, в старших классах было ещё хуже. С ним порой было невозможно общаться.

— Был ещё циничнее?

— Мягко говоря.

— Понятно. А что у него с девушками было?