— Кто нападал? — недоумённо спросила Маша.

— Да насекомые всякие, — ответил я, доставая из воды одного за другим барахтающихся жучков и прочих насекомых.

— А что ты делаешь?

— Достаю их из воды и скидываю на траву. Кто-то может оклематься. Если это какая-нибудь пчела или шмель, то беру травинку и поддеваю.

— Серьёзно? И даже всяких мерзких?

— Ну, мерзких я не знаю, есть бесячие. Типа овода или слепня. Кровопийцы чёртовы.

— И их тоже достаёшь?

— Ну, да. Конечно потом я их без зазрения совести прихлопну, как только сядут на меня, но из воды вытаскиваю. Такой мучительной смерти не заслуживает никто. Ты сейчас, наверное, подумала, что я псих какой-то, да?

— Нет, что ты! Просто это действительно странно… Но очень мило. Я не ожидала. И давно ты так делаешь?

— Ой давно. Лет десять, наверное. Каждый раз приезжаю на дачу и проверяю все бочки с водой. Просто помню, как те самые лет десять назад я приехал с бабушкой на дачу, а там в бочке с водой барахтался кузнечик. Даже не барахтался, а только изредка дёргал лапками. Я его вытащил, но он почти не шевелился, и к вечеру умер. Потом я его похоронил. Да, странно, понимаю, но я тогда был ребёнком. Так что мне можно было.

— Нет-нет-нет, Вань, это здорово! Это неожиданно, но очень классно. К тому же это подтвердило мою теорию.

— Теорию о чём?

— О том, что ты всегда был добрым и сострадательным.

— Ой не всегда, ой не всегда.

— И опять ты оставляешь меня в недоумении. Можешь рассказать наконец?

— Не сейчас. Но обещаю, что очень скоро. Может сегодня, может на этой неделе. Не знаю. Но обещаю, что всё тебе расскажу. Если тебе действительно интересно моё прошлое.

— Конечно интересно! Спрашиваешь ещё.

— Хорошо, тогда и твоих парней обсудим. Договорились?

— Принято, — сказала Маша и мы пошли в дом.

— Так, стоять. Сначала мыть руки, — скомандовал я, и увлёк Машу за собой к умывальнику.

Начав мыть руки, я увидел на умывальнике муравья. Он ползал туда-сюда по оцинкованному литровому баку, не зная куда деться. Что он здесь делает? Зачем сюда забрался? Хм, видимо где-то неподалёку есть муравейник, а он оттуда отбился. Ну, судьбе отбившегося от «семьи» муравья не позавидуешь. Только я об этом подумал, как муравей не соскочил, нет, а натурально оттолкнулся от умывальника и полетел вниз в раковину, а с неё в смыв и дальше по трубе. Что это было? Самоубийство? Почему он бросился в слив?

— Вань, ты чего завис? — спросила меня Маша.

— Маш, а ты не знаешь, почему Настя бросилась с моста?

— Что? Да уж, сегодня ты меня точно удивляешь. Если честно, то смутно. У неё же там были проблемы и с парнем, и на учёбе, и в семье. Всё накопилось. Ты ведь не хуже меня знаешь.

— Это да, но что движет людьми в этот момент? Почему они выбирают именно такое решение проблемы? На самом деле трудный вопрос, хотя и кажется простым. Наверное, на него нельзя ответить точно, не очутившись на месте самоубийцы.

— Да, наверное, ты прав. Но лучше не стоит оказываться на их месте. А что вдруг ты спросил?

— Да тут муравей решил покончить с собой.

— Что?

— Ну, он взял и спрыгнул с умывальника прям вниз.

— Воу. Хорошо. Я поняла. Эм, давай уже в дом. Я обедать хочу.

— Да, конечно. Я тоже проголодался, — сказал я и уступил место за умывальником Маше.

— Мф, пап, — сказал я, уминая вкуснейший шашлык, — да и мам, мы бы хотели с Машей остаться тут на неделю.

— Что? Остаться здесь без нас? — спросила мама.

— Ну да. Вдвоём.

— Точно, а ещё мы бы могли покрасить дом, — сказала Маша.

— Покрасить дом? Я вроде собирался во время отпуска, — сказал папа.

— Пап, ну смотри, ты хотел ещё забором заняться в отпуске, так что можешь не успеть. Краска, кисти, валики ведь здесь есть?

— Да, я в принципе всё приготовил. Но вряд ли получится.

— Почему?

— Я следующую субботу работаю. До утра воскресенья. А значит мы с мамой приедем к вам только в воскресенье днём, чуть-чуть посидим и поедем.

— Ну, — сказал я и мы с Машей переглянулись. Она одарила меня миловидной улыбкой и кивнула в знак согласия наших мыслей, — тогда не на одну неделю, а на две останемся. В воскресенье вы нам продуктов привезёте и всё нормально. За две недели мы точно успеем покрасить, а потом я помогу тебе с баней. Хорошо?

— Покраска дома ведь лишь предлог для того, что остаться наедине? — спросил папа.

— Конечно, чего уж тут греха таить.

— Что скажешь? — спросил папа, обращаясь к маме.