Шрифт:
Баскин тяжело вздохнул:
– Смущает меня, ребятки, вся эта уголовщина…
Встреча
Гангстер был одет довольно скромно. Его вельветовые брюки лоснились. Джемпер с надписью «Помни Валенсию!» обтягивал круглый живот. Лицом он напоминал грузинского рыночного торговца.
Он вежливо представился:
– Меня зовут Риццо. Риццо Фьезоли. Очень приятно.
В баре тихо наигрывал музыкальный автомат. Мы сели у окна. Бармен вышел из-за стойки, подал нам шесть коктейлей. Это был джин с лимоном и тоником, Я бы предпочел водку.
Нас было шестеро, включая Риццо. Я пришел не один. У жены выходной, и ей захотелось посмотреть на мафиози.
Все, кроме Риццо, были недовольны, что пришла моя жена. Я сказал Мокеру, что уплачу за два коктейля.
– Кам-ан, – широко отмахнулся Мокер и тут же перевел:
– Еще бы!..
Мы чокнулись и выпили. Риццо, Баскин и моя жена пили через соломинку. Мокер, я и Дроздов предпочли обойтись без этих тонкостей.
После этого Мокер заговорил. Кое-что мы понимали. Кое-что он переводил нам. Вообще, чем хуже люди говорят по-английски, тем доступнее мне их язык. Короче, состоялся примерно такой разговор:
– Могу я называть тебя просто Риццо?
– Еще бы, ведь мы друзья.
– Эти ребята – бывшие советские журналисты.
– О!.. Могу я заказать еще один коктейль?
– Сначала поговорим, Я буду откровенен. Надеюсь, здесь все свои?
Мокер обвел нас строгим испытующим взглядом. Мы постарались выразить абсолютную лояльность.
Мокер продолжал:
– В ближайшие дни мы начинаем издавать русскую газету. Дело, как ты сейчас убедишься, верное. В Америке четыре миллиона граждан русского происхождения, Аудитория и рынок – неисчерпаемы. Есть возможность получить солидную американскую рекламу. Через год вся эта затея принесет хорошие деньги. Что ты об этом думаешь?
– Я не читаю по-русски, – ответил гангстер, – я вообще читаю мало.
– Как и все мы, – сумрачно откликнулся Баскин.
Мокер попытался выровнять направление беседы:
– Я думаю, твоя организация располагает значительными средствами?
– Несомненно, – реагировал итальянец. Затем добавил:
– Наш капитал – это мужество, стойкость, дисциплина, верность идеалам!
Мокер взволнованно приподнялся:
– Возможно, я не полностью разделяю твои убеждения. Но я готов отдать жизнь за твое право свободно их выражать!..
Эти слова прозвучали как цитата.
Мокер сел и продолжал:
– Не будем касаться твоей идейной программы. Мы любим честных борцов независимо от их убеждений. Я много слышал про твою организацию. Лично мне ее цели, и в особенности – средства, не очень-то близки. Но я привык отдавать должное стойкости и мужеству в любой конкретной форме… Мне известно, что законы организации суровы.
Риццо гордо кивнул:
– Да, организация мгновенно ликвидирует тех, кто ее предает. Вряд ли можно позавидовать тому, кто нарушит слово, данное организации…
– Прекрасно, – вставила моя жена. – Сережа обязательно что-то нарушит, и его ликвидируют. И останусь я молодой привлекательной вдовушкой.
Видно, на мою жену подействовал алкоголь. Но Мокер перевел ее слова. Наверное, хотел разрядить обстановку.
Риццо нахмурился и отчеканил:
– Должен вас разочаровать, мадам. Ликвидируем всю семью!
Затем извиняющимся тоном добавил:
– Жизнестойкой может быть лишь организация, спаянная дисциплиной…
Я заметил, что все избегают слова «мафия».
– Ближе к делу, – продолжал Мокер, – у организации есть средства. Она заинтересована в легальных капиталовложениях. Мы готовы предоставить ей такую возможность. Разумеется, вы получите соответствующие гарантии…
Музыкальный автомат затих.
– Извините меня, – сказал Риццо.
Он поднялся, достал из кармана мелочь. Опустил ее в щель.
Некоторое время раздавалось шипение. Потом зазвучали аккорды гитары и слащавый тенор вывел:
«О, Валенсия, моя родина! Солнце шепчет мне – улыбнись!.. О, Валенсия…»
Риццо вернулся, достал сигарету. Что-то в нем отвечало музыкальному ритму. Банально выражаясь, он приплясывал.
Мокер протянул ему зажигалку с изображением голой девицы.
Гангстер прикурил. Мы ждали.
– Ну, так что? – спросил Мокер.
Риццо приподнял брови:
– Вам нужны деньги?
Мокер уверенно кивнул.
– Я не уполномочен решать такие вопросы. Конечно, я поговорю с Рафаэлем. Он заведует партийной кассой. Откровенно говоря, не думаю, чтобы он согласился. Рафаэль немножко консервативен. Я убежден, что Рафаэль гораздо правее своего кумира Троцкого. Наша фракция левых маоистов значительно дальше от центра.