Сжимая меня, словно я вот-вот убегу, Данил придвинулся ближе ко мне и упёрся своим бугром в меня, а я ещё больше завелась от мысли насколько сильно он меня хочет. Простонала в его губы, расстёгивая ремень и ширинку брюк, и достала его уже твёрдый член. Как он красив. Никогда не думала, что буду восхищаться гениталиями противоположного пола, но его агрегат был действительно восхитителен. Вздувшиеся вены и большая головка буквально отправляли меня в нокаут с первым толчком, выбивая из лёгких весь воздух. Он сжал мою грудь и через ткань блузки укусил за сосок, отчего я вскрикнула и резко опустилась, вбирая в себя всю его длину. Мышцы уже сами сжались вокруг него плотными кольцами, даря истинное наслаждение от близости с ним.

Боже мой, я сходила с ума от его рук и губ. Впивалась в его плечи, царапая через футболку ногтями, и кусала его губы чуть ли не до крови. Сколько бы мы не занимались сексом вчера и сегодня утром, мне было мало и, кажется, я никогда не насытюсь им. Никогда. Он мне так сильно нравился, так сильно, что возбуждала только мысль о нём, и я не понимала, как я могла его не замечать? Как? Он такой удивительный! Умный, веселый, нежный, заботливый. И такой страстный, яростный, дерзкий. И он безума от меня!

Экстаз с такой силой накрыл меня, что я на мгновение забыла своё имя. В себя приходила медленно, слушая его глубокое дыхание и чувствуя его семя внутри меня. Мне нравилось это чувство, когда он кончал в меня. Я чувствовала особое удовольствие от этого, будто это не просто секс, а нечто большее, отмечающее меня как его женщину. Те несколько раз вчера ночью, я так и не получила достаточное удовлетворение, чувствуя некоторую пустоту, но утром, когда он не сдержался, вдруг ощутила себя полноценной женщиной, его женщиной. Это было так волнительно и… воодушевляюще.

— На перерыве зайдёшь ко мне? Закажу нам что-нибудь.

Я покачала головой, целуя его в шею.

— Хочу заехать к врачу, чтобы выписал таблетки.

Данил улыбнулся и обнял меня крепче, от чего я сдвинулась на нём, и ещё глубже приняла его. Мягкого, но всё равно классного. Только мягкость продлилась недолго. Мне нравилось это в нём. Даже вставать не надо, лишь пошевелиться, а он уже приходит в боевую готовность. Смотрю на часы. Минуты уже истекают, а он всё больше и больше во мне с каждой секундой. Вижу как меняется его взгляд, становиться туманным и пьяным, как ускоряется его дыхание, становясь более глубоким и частым. Сама отвожу попу назад и снова резко на него насаживаюсь. Из моих уст вырывается стон, потому что одни его глаза сводят с ума, не давая и шанса на передышку. Снова сама впиваюсь в его губы, восхищаясь их властной требовательности, а ведь я сейчас сверху, я доминирую, почему кажется, что наоборот?

Так хочется ощутить его горячую коже своей. Пробираюсь руками под его футболку и стягиваю её с него, не переставая двигаться. Провожу ладонями по бугристой груди, сжимаю одну и ногтем по соску провожу, не оставляя царапин, но ощутимо, чтобы услышать его стон, и слышу. Голову на кресло откидывает и глаза прикрывает. Боже. Как мне это нравится. Потому что знаю, что после этого последует.

Выпрямляется, останавливая меня, губы мои кусает и встает вместе со мной. Не знаю куда идёт, но вдруг выходит из меня, а я всхлипывают от досады, но ставит меня на ноги и поворачивает к себе спиной. Мне не нужно говорить ничего, я сама вижу кресло перед собой и взбираюсь на него, вставая раком… И снова эта наполненность, снова яростные толчки, вырывающие из горла крики. Боже! Боже! Да! Ах!

Всё тело содрогается в конвульсиях в тот момент, когда он кончает в меня и утыкается лицом в плечо, продавливаясь ещё глубже. Чувствую как он содрогается во мне с каждым таким толчком и ощущаю полную удовлетворённость. Сил нет даже дышать. Тело приятно ломит, внизу блаженно саднит. Сейчас мне особенно хочется сказать, что люблю его, но прикусываю язык. Не сейчас. Рано. Я ещё не уверена.

— Лучше тебе сейчас сбежать от меня, кнопка. Или я не выпущу тебя до утра.

И ведь правда — не выпустит. Выходит из меня, а я выпрямляюсь, чувствуя, как влага по бедрами течёт. Нужно заскочить в туалет, в порядок себя привести. Ага. Заскочить. Ноги подкашиваются на каждом шаге. Подхватываю пиджак с полу, волосы поправляю и на папку указываю.

— Там дополнительная информация по Громову и его компании.

А он меня за шею берёт и губы в жёстком поцелуе сминает. Сволочь. И так ходить не могу, ещё и голову кружит от того, как грубость в нежность переходит и обратно.

— Климов Данил Юрьевич, — выдыхаю, прерывая его, потому что тупо кислород кончился, а сама даже посмотреть на него не могу, — Вы меня в гроб загоните.

— Нет, Милана. Так просто ты не отделаешься.

Распахиваю глаза и в его тигриные янтари смотрю.

— Обещаешь?

— Обещаю. И да, оденься.

Вскидываю бровь, делая вид, что не понимаю. Я специально сняла всё перед походом к нему, чтобы позлить, взбудоражить. И мне удалось.

— Не испытывай меня, кнопка. Одень трусы и лифчик, или растяну тебя на столе в приемной Кубрынина.

Улыбаюсь как дурочка и к двери пячусь, а глазами его грудь шикарную пожираю, на которой он руки скрестил с забавной, но интересной тату на плече. Мне в нём всё нравится. И голос его тихий, мягкий, нежный, и руки сильные, крепкие. А в душе так страшно. Что если папа узнает о нас? Что если Данил узнает что я дочь своего отца? Что так, что этак я могла его потерять. Отец отберёт его, решив в один момент, что наигралась, а Данил может не принять меня. Фамилия Курбынина — это приговор, и никакие мольбы или слова о великой любви тут не помогут. И я так этого боялась.