Сейчас останется пятнадцать метров. Уже лучше для мелкой дроби. Ивернев был уже готов для стрельбы, затаил дыхание и навёл прицел на живот бегущего впереди мужика. Эти уроды – безмозглые вообще, просто ломятся вперёд, как лоси по лесу. Палец выбрал слабину спускового крючка.

Пятнадцать метров. Максим нажал на спуск и тут же потянул цевьё перезарядки резко на себя. Уже возвращая его в исходное положение, подкорректировал этой же рукой направление ствола. Попал. Попал в живот, но мужик лишь замедлился. Плохо.

Следующий выстрел попал чуть ниже, в бедро. Бегун споткнулся и полетел вперёд. В отличие от дальнобойщика, он не плюхнулся, как тюфяк, и не вспахал носом землю, а лишь приземлился плавно на руки и тут же начал подниматься, кренясь на поврежденную сторону. В его утробном урчании слышалась уже откровенная ярость. И всё же это был успех, пусть и маленький. Теперь разрыв между двумя нападающими, рассудил Максим, станет намного больше. По одному должно получиться разобраться с ними – и никак иначе, хоть ценой жизни. В «Газели» четверо детей. Права на ошибку попросту не было.

Два выстрела подарили дамочке лишний десяток метров, и Ивернев даже на мгновение пожалел, что не начал стрелять в неё первой. Мускулатура у неё была как у развитого мужика, на голове виднелись какие-то застывшие ошмётки, похожие на наросты, и расположены они были отнюдь не в хаотичном порядке – будто бы лоб и брови покрылись полосами ороговевшей кожи.

Максим начал отступать, выдавая один за другим выстрелы в подбежавшую мадам. Первый порвал майку и живот бегуньи, сильно замедлив её. Заряд мелкой дроби заставил атлетку согнуться пополам, но тут же продолжить движение. Второй выстрел угодил в плечо и чуть толкнул нападающую зомбачку. Даже туловище качнулось назад, и нога нелепо задралась, словно дамочка хотела перешагнуть какой-то барьер. Но, невзирая на все повреждения, она рвалась вперёд, а мужик за её спиной уже опять бежал к заправке, чуть прихрамывая.

Ивернев понял, что сейчас его просто снесут тараном и повалят на землю, а после эти активные ребята разорвут его на части – вон какие ногти, словно маленькие острые лопатки. Взгляд непроизвольно выцепил их, когда дамочка рефлекторно схватилась за раненое плечо. На боль этим доморощенным статистам из постапокалиптических фильмов оказалось глубоко наплевать: реакция у них была совершенно дикая. Поэтому проверять, достаточно ли сил у парочки, чтобы забить его, Максиму не хотелось. Он закусил до боли губу и скорректировал прицел дробовика.

В голове мелькнула мысль, что сегодня он себе заработает на пожизненное, это точно. Но не умрёт, выкусите. Заряд мелкой дроби на скорости влетел прямо в оскаленное лицо каннибалки, превращая его в окончательно неприглядное зрелище. Второй выстрел пришёлся туда же, а последний патрон Максим подарил уже раненой ноге приближающегося мужика.

Нет, тут дело было не в милосердии. Просто раскачивающаяся походка превратила голову урода в движущийся маятник – в такой целиться неудобно. А вот бедро мужика в момент припадания на ногу было отличной мишенью. Как только в стволе кончились патроны, Ивернев тут же отступил назад и вправо за терминал.

Дамочка завизжала на всю округу и схватилась за лицо. Она споткнулась и, не справившись с инерцией, врезалась всем весом в железный кожух заправочного автомата. Раздался громкий гул, который тут же потонул в разъярённых визгах раненой. Именно раненой! При таких повреждениях вообще-то падают и теряют сознание, а после этого либо плавно отходят в мир иной, либо мгновенно отбрасывают коньки. А здесь налицо была уникальная живучесть. Одно дело расквасить лицо дальнобойщику, другое – выпустить два заряда, пусть и мелкой дроби, но в упор из гладкоствола. А бегунья всё выла, прижимая обезображенные когтистые пальцы к лицу, по которому струились чёрно-красные потоки.

Ивернев торопливо нагружал камору приёмника болванчиками двенадцатого калибра. Раненый мужик гортанно заклокотал и из последних сил бросился на терминал, хлопнув по нему своими пятернями. Он было подтянулся на руках, решив просто перевалиться через тумбу, на которой темнело умершее вместе с электричеством табло. Однако Максим, не успевая послать последние два патрона в трубку магазина, просто размахнулся и с отрывистым отчаянным криком зарядил прикладом в переносицу урода:

– На, сволочь паршивая! Акробаты недоделанные!

Он отчётливо услышал, как треснула кость, однако бегун даже не подумал выть от боли, лишь зарычал ещё громче и осел за терминал. После этого он неторопливо похромал вокруг него, обходя завывающую и медленно поднимающуюся с колен напарницу. Ивернев дощёлкал последний патрон, перезарядил дробовик, и уже ничтоже сумняшеся прижал его к плечу, вскидывая ствол на уровень головы урода. Хлопнул выстрел.

У мужика подкосились ноги. Он сел на пятую точку и захрипел, заваливаясь набок. Максим сделал шаг навстречу и, прицелившись в подставленный висок, всадил в него заряд дроби. Этому явно хватит – хромой засучил ногами абсолютно так же, как и дальнобойщик. Но верхняя часть туловища резко обмякла. Это у них было прямо семейное какое-то.