– Почему же меня не вызывали сюда?

– В этом не было необходимости. Нам требовалось знать лишь одно: что тебя в это время в Горноозерске не было… – он снова выпустил из ноздрей дым, стряхнул с сигареты пепел. – Итак, я тебя слушаю, Сергей, а то мы что-то в сторону ушли.

– Ты о группе погибших студентов-туристов из Иркутска что-нибудь слышал?

– Это которые на Витиме перетонули?

– Именно.

– Конечно, слышал, – утвердительно кивнул Хомяков. – Помню, кто-то из наших летал туда, разбирался.

– Это к гибели лётчиков никак не липнет?

– А как оно должно липнуть?

– Дело в том, что эту группу забрасывали на площадку Имучен Кедров и Коробов. И мне почему-то кажется, что все эти три события как-то связаны между собой, – высказал догадку Сергей.

– Господи, мой Боже! – подвижное лицо Хомякова скривилось, как от лимона. – Ещё один Эркюль Пуаро выискался! Уж если авария Кедрова и убийство Коробова никак не склеивается, то, как ты хочешь прицепить сюда утонувших на Угрюме дилетантов-водников?

– Ну, во-первых, ты не знал Кедрова, а я его знал, как самого себя. Знаешь, какой это был лётчик?

– Лётчиком он мог быть асом, а водителем – посредственным, – отпарировал следователь. – Давай дальше.

– Женьку убивают из-за кошелька и часов – это плохо вяжется, могли бы просто избить и отобрать.

– Снова разрушаю тебя: вышеупомянутого водителя Совко убили из-за ношеной шапки, старых унтов и видавшей виды вашей аэрофлотовской куртки. То есть, из-за того, в чем шофёры ходят в рейсы. Так-то, дружище… – снова пыхнул дымом Хомяков. – Не тебе мне рассказывать, не мне тебя слушать про грабежи да убийства. Сейчас такое времечко, что за сигарету пришибить могут.

– Третье, – не унимался Сергей. – Эти, как ты их называешь, дилетанты, путешествовали не первый раз, какой-никакой, а опыт все же имели. А тут из пятерых не спасся никто. Подозрительным тебе это не кажется?

– Отнюдь, – заявил без тени сомнения следователь. – Заснули где-то на тихом плёсе, на реке знаешь, как после города спится, а их тем временем и вынесло на порог. Хряпнуло о боец, разбило плот. Кого-то сразу убило, кто-то пытался выплыть, да со сна наглотался воды, вот и всё… Дело тут, Серёжа, ясное: не знаешь фарватера сложной реки, не имеешь лоции или опытного проводника – нечего соваться! Наши, я припоминаю, узнали: это самая группа даже в Бюро по водному туризму не зафиксировалась, а значит – анархисты. Понимали, что официальное разрешение им, таким, никто не даст, поперлись сами. А где анархия, там и трагедия. С Витимом шутки плохи, я в тех местах бывал, знаю, – Хомяков наморщил лоб, что-то припоминая, потом проговорил быстро. – Что же ты тогда к этим трём случаем четвёртый не подверстываешь?

– Это ещё какой? – не понял Сергей.

– А когда на трёхтысячнике перевела Кода'р погибло сразу шестеро скалолазов – три связки. Ребята, я слышал, там были опытные, почти все мастера спорта, Кавказ вроде покоряли, а погибли у нас, на среднем сложняке. И случилось это тоже где-то в начале сентября.

– Меня же тут не было, откуда могу знать?

– Дело не в тебе, а в твоей логике… Ведь если покопать, то, глядишь, и эту группу в Чарск отвозили Кедров с Женькой. Могло такое быть?

– Вполне, – согласился Сергей. – Мало ли мы их перевозили, этих альпинистов…

– Ну, так давай, сваливай и этот случай в общую кучу.

Сергей долго молчал, чем-то напряженно размышляя, потом поднял взгляд на собеседника:

– Короче, ты камня на камне не оставляешь от моей версии?

– Я просто наглядно доказал её полную несостоятельность, ты уж не обижайся, летун, – миролюбиво сказал Хомяков.

– Ну, тогда больше не стану отрывать от дел, вон их у тебя сколько, целых одиннадцать.

– Это пока – одиннадцать, – грустно усмехнулся тот. – Через день-два ещё подкинут, у нас с этим – нормально…

– И что тогда? – поднявшись, Сергей застёгивал молнию меховой куртки.

– И тогда на самые из них безнадёжные вскоре будет поставлен «глухарь», понял?

Сергей удрученно кивнул. А капитан Хомяков добавил:

– Если что-то появится по Коробову, я тебе позвоню, добро?

– Добро.

Они пожали друг другу руки.

Следователь по особо важным делам Хомяков не позвонил. Так закончилась для Сергея его попытка увязать в единое целое все три трагедийных случая, унесших семь человеческих жизней. С той поры минуло несколько лет.

– Командир, а ты вкусно водишь машину, ещё вкуснее, чем самолёт… – тугой поток рассекаемого бежевой «девяткой» воздуха, насыщенного смоляными запахами тайги и полевых цветов, врывался в кабину через опущенное боковое стекло, вихрил длинные волосы Ларисы.

– Вообще-то вкусно едят, – озадаченно пробормотал Сергей.

– Да, едят… – её большие, широко расставленные серые глаза смеялись. – Но вот ты – вкусно пилотируешь, движения у тебя какие-то аппетитные.